Устроив обход раненых и наложив пару раз исцеление ран, я заглянула к шаманам на кухню, чтобы сказать куда иду. Хлопотавшая с ними вместе Тина попросилась со мной. Я не стала отговаривать.
Сначала нужно было снести трупы к церкви. Этим скорбным делом мы занимались в молчании. Женщины таскали по трупу на двоих, мужики делали то же самое. Мы с Тиной могли таскать по два за раз, благо rigor mortis ещё не схватил тела. Я старалась не вглядываться в изуродованные мукой и смертью лица, но всё равно по характерным следам когтей частенько понимала, кто именно отправил того или иного селянина на тот свет. Восемьдесят семь тел мы перенесли к церковному погосту. На это у нас ушла пара часов, после чего мы начали копать могилы. Рядами, отступив на метр одна от другой. Этим тоже занимались молча.
Лопаты вгрызались в подмерзающий грунт с заметным трудом. Земля была настолько твёрдой, что мне пришлось извлечь из кольца жезл (про который я, естественно, забыла в суматохе боя) и выставив его на зональное воздействие, хорошенько прогреть место работы. И всё равно скорбный труд выжившим жителям села давался тяжко.
Потом пришла пора похорон. Гробов в нужном количестве, конечно, не было, как и саванов, так что мы просто клали трупы в яму и засыпав землёй, помечали дощечкой с нацарапанным именем погибшего. Иногда, когда доходило до родственников выживших, с их стороны раздавался тихий плач, тогда Раско подходил к плачущему и как мог утешал.
Иногда к могилам подходил сухой дедушка с обветренным лицом и длинной седой бородой и водружал на могиле небольшой камень, с аккуратно вырезанным именем погибшего. Глаза его были всегда сухими, а руки твёрдыми, но глядя на него мне хотелось плакать.
Как-то незаметно к нам присоединился Ларган. Старому орку никто не препятствовал, когда он, встав над могилой, проводил обряд прощания по традиции его народа. Он спрашивал тех, кто подходили, что нужно сказать «духам неба» и переводил их слова на свой грубоватый, но по-своему красивый язык.
Потом подошёл Грубер, Дзая и ещё пара легкораненых орков. Не говоря ни слова, они взялись за лопаты и начали копать.
Наконец, уже на излёте дня, наш труд подошёл к концу. Забросав землёй последнюю могилу, мы выслушали последнее прощание старого шамана. Старик Милош чуть отставал, но у него появились помощники, и грубые дощечки на последних могилах вскоре должны были смениться надгробными камнями.
Труд вымотал деревенских, и они сидели перед могилами родственников то ли прощаясь, то ли просто рефлексируя. Орки и Грубер устали меньше, но и они присели у стены церкви на землю, думая о своём. Даже мы с Тиной слегка устали и теперь сидели на скамье у калитки. Там нас и нашёл Раско. Сел рядом со мной и просто сказал:
— Мы уходим отсюда. Не думаю, что церковь Хау обрадуется тому, что произошло с их жрицей.
— А что с деревней будет? — спросила Тина
— Может сожжём, может так оставим – не знаю. Но оставаться тут никто не хочет.
— И куда вы пойдёте? — спросила я.
— Туда, где нет вот этого, — мужчина кивнул на увенчанную флюгером с трёхзвёздным кругом колокольню.
— Тогда у меня есть предложение, — раздался у нас за спинами знакомый голос.
Я обернулась, и увидела, как к нашей скамейке подходит Генриетта. Девушка выглядела лучше, но печать скорби всё ещё была заметна на её лице. Смахнув в сторону не слишком чистые волосы, она продолжила:
— У моего брата есть в лене село – Большие Караси, это на правом рукаве Сольсланге, перед первым притоком. Люди там живут ушлые и хитрые, но в целом неплохие, и, что важно, не любят церковников Хау, зато уважают старые пути, — он протянула старосте свёрток, — здесь рекомендательно письмо.
— Спасибо, леди Харт, но я не знаю, сможем ли мы добраться…
— Сможете. Я отправлю с вами троих своих людей – они знают дорогу и проводят вас через лес.
— Троих? Кого? —спросила я.
— Ганса, Маркуса и Анджея. Так что придётся нам сменить их в разъездах, — ответила Рие, — ну так что, Раско, как вам моё предложение?
— Спасибо, госпожа, мы… наверное так и сделаем, — ответил староста.
— Хорошо, тогда мои люди поступят в ваше распоряжение. Мы выдвигаемся утром, и вам задерживаться не рекомендуем – кто знает, когда жрецы спохватятся?
— Тогда мы тоже выйдем утром, госпожа, — произнёс Раско и поклонился, — спасибо вам, леди Харт.
Рие покачала головой:
— Я просто тоже должна была что-то сделать, господин Раско.
***
На следующее утро, мы запрягли лошадей в фургоны и выехали за ворота. Там нас уже ждали селяне вместе с боевыми слугами Рие. Мужчины и женщины выглядели хмуро, но печать обречённости начала сходить с их лиц – они явно готовились начать жизнь заново. Генриетта попрощалась со своими слугами, потом со старостой и селянами. Благодарностей слышно не было, но оно и понятно, зато было уважение, что, наверное, в такой ситуации тоже неплохо. По крайней мере, нам не плевали в спину.