Выйдя из домика, я закрыла дверь, как могла вернула покорёженный замок на место и поморщилась. Дорогая Саша, пожалуйста, кроме подбора походного гардероба и выучивания «опознания» и «опознания монстров» разучи хотя бы парочку заклятий для вскрытия замков. То, что его вскрывали будет очевидно, но хозяин сюда явно нечасто заходит. Успокоив себя таким образом, я поискала тропу и пошла по ней. Сегодня опять светлая ночь, да и дождя накануне не было, так что дорогу видно и без моего «зрения хищника», а людей я всё равно почувствую куда раньше, чем они меня увидят и успею дёрнуть в кусты если их будет слишком много. Осмотрела себя. Да, пожалуй, засада будет наилучшим вариантом: слишком приметно выгляжу. Кожа перестала быть сухой и руки не походили на обтянутые кожей кости, но всё ещё были белыми как мел и казались тоньше.
Кольнула мысль, что я вроде как не согласилась с предложением хора по выпиванию моряков, а сейчас замышляю нападение на людей, которые тоже мне ничего не сделали. Я успокоила себя тем, что, во-первых, не собираюсь выпивать их досуха, а во-вторых, щедро заплачу за припасы и сопровождение до города. Но, честно говоря, перспектива питаться кем-то, кто не ползает, скачет или охотится на мышей настолько опьяняла, что я сама понимала лицемерие своих оправданий.
«Я правда не буду никого убивать и заплачу за помощь,» — пообещала я себе и отправилась вперёд.
Через пол-лиги тропинка привела к утоптанной дороге. Странно, что не было видно колеи, но в удалённых деревнях, как я слышала от Ягена, иногда вынуждены обходиться без телег. Отправив ворона на разведку, я заметила дым труб где-то в лиге впереди. Что ж. Неплохо. Но всё же надеюсь, что кого-нибудь встречу. Через пару часов рассвет, а в деревне встают рано.
Пройдя ярдов семьсот по дороге, я почувствовала, что мне повезло. Трое человек шли через лес справа от меня. Недалеко, может ярдах в ста, не больше. Свернув с тропы, я стала пробираться через лес, пока наконец не услышала голоса:
— Та сирга, аркист Петер, тес геф вторки жезенга.
— Зурна тиса нерева — гистн. Корит к доснеми кутья, вте ис го хир оронинга — у си веротка, си ролашка ниве.
— У нго, роитену аги трознико? Хрупозгей се рогони.
Что за белиберда? И почему кажется смутно знакомой?
Я подобралась поближе, спряталась за толстым ясенем и разглядела селян. По тропинке в десяти ярдах от меня шли три молодых мужчины крепкого телосложения в тулупах и плотных штанах. Первый, высокий блондин, махая руками говорил про «геф», остальные два его слушали, но не особо верили – фыркали, качали головами. Наконец коренастый шатен, тулуп которого был перехвачен кожаным поясом, вместо верёвок, как у его друзей, остановился и выдал:
— Петера зорноягго ти геф гистней рулгана, ти дургори китруный. Нго ри меран за дос кутья, онерь зигань си гартаханка тло Анна теран, евалгит нидоргасу?
Блондин взвился, махнул рукой и плюнул на дорогу. Остальные посмеялись, шатен ткнул третьего, бородатого брюнета, в бок, и они продолжили путь. Блондин демонстративно пропустил их ярдов на десять, а потом пошёл следом. Бинго.
Я осторожно приближалась, скользя от дерева к дереву и молясь, чтобы доспех не выдал меня раньше времени. Наконец оказалась за кустами, нависающими прямо над дорогой. Подождала пока освещающая себе путь факелами пара пройдёт вперёд и вышла как раз за спиной блондина. Бросила в него «вампирское очарование», схватила замершего парня поперёк груди, зажала рот и оттащила в кусты. Наклонилась, впилась губами в шею, предвкушая наконец-то нормальную трапезу.
Глотку обожгло огнём, я закашлялась, какая-то сила словно отбросила меня от жертвы, а кровь из шеи парня продолжала течь, поскольку я не успела закрыть рану. Блондин закричал, закашлялся и вывалился из кустов на дорогу. Я не обратила на него никакого внимания, поскольку была слишком занята выплёвыванием кислоты из желудка. Настолько занята, что не услышала, как закричали оставшиеся два парня. Почувствовала удар по спине и упала на колени. Откатилась в сторону и на автомате выхватила меч, ударила на звук и услышала крик. Шатен, выронив дубину, удивлённо посмотрел на торчавший из груди клинок, закашлялся кровью и повалился на землю. Третий с криками убежал.
Перед глазами прояснилось не сразу. Желудок и горло горели так, будто я и впрямь глотнула кислоты или отбеливателя. Спустя какое-то время я смогла встать и ошарашенно посмотрела на селян. Шатен умирал – я видела, как его глаза стекленеют. Положив руку на грудь, я поняла, что моё хилое лечение тут не поможет. Последним усилием, он схватил меня за руку и прохрипел: