Несмотря на то, что я никогда не видела повседневную жизнь крепости, было понятно, что происходит что-то необычное. Монахи суетились, выносили из крепости какие-то длинные доски, бочки и ящики. Таскали мешки и стулья. Спустя пару часов у клетки появился Вендер. Доспехи капитоса сияли, огромный меч был начищен. Мужчина посмотрел на меня и кивнул своим рыцарям:
— Хорошо. Тащите её. Только закройте покрывало – солнце низкое.
Кто-то невидимый зашуршал тканью у меня над головой и на переднюю стенку клетки упала ткань. Чьи-то руки завязали шнуровку у самого дна и прежде, чем я успела понять, зачем всё это нужно, клетку рывком оторвали от земли. Несли её минут десять, пару раз остановившись видимо передохнуть. Я постоянно слышала приказы Вендера на непонятном языке, доносившиеся из-за плотной ткани. Наконец, клетку поставили на землю и откинули переднюю и левую сторону покрывала.
Я увидела, что клетка стоит на возвышении. Слева – короткий помост, на котором установлено роскошное кресло, окружённое рыцарями в полных доспехах. Ещё сколько-то воинов стояло шеренгой вокруг. На площади передо мной возвышались три каменных столба. Под каждым из них была набросана вязанка хвороста, рядом – здоровенные монахи с широкими веерами. А прямо напротив столпов оказалась та самая гигантская статуя, у которой Вендер разговаривал со старостой деревни, когда тащил меня в крепость примерно две вечности назад.
Вокруг, на почтительном удалении от столбов, расположилась пёстрая толпа в нарядной, словно на ярмарке одежде. Селяне переговаривались между собой, пихали друг друга локтями в ожидании зрелища. И вдруг площадь замерла и все повернули головы к дороге к замку. Я сделала тоже самое, благо обзор позволял.
От крепости шла процессия. Возглавлял её Вендер, по правую руку от него шёл Кадос, нёсший белое знамя с серебряным веретеном. Ещё два рыцаря шли, отставая на шаг от командира и знаменосца. А между ними в белоснежном хлопковом платье с нарочито простой вышивкой шествовала бенедикта Кариона.
Увидев её, толпа радостно завопила. Девушка махала людям рукой и улыбалась. Пройдя мимо меня, она кивнула рыцарям, и те подняли оставшиеся полы покрывала и закинули их на верхнюю часть клетки. Я приготовилась к худшему, но этого не случилось. Закрытый верх образовывал достаточную тень, защищавшую от солнечных лучей.
Бенедикта между тем поднялась на помост, опустилась в кресло и заговорила. Я уверена, что она говорила на наречии, которое использовали деревенские, но сейчас я её почему-то понимала.
— Дети мои! Император потворствует своим низменным порокам, наша страна в опасности! Её наводнили низшие расы, твари, которые не приемлют света Великой матери. Они наполняют улицы городов, в которых царит грязь и разврат. Зеленокожие дикари лезут в армию, объединяются в наёмничьи отряды и ведут разбой на дорогах. Гномы захватили торговлю и вытесняют честных тружеников-людей своими варварскими «технологиями». Эльфийки заполоняют бордели и шпионят за потакающими своими страстями аристократам, чтобы потом рассказать их тайны своим вращающимся в высших кругах патриархам-эльфам, без сомнения вынашивающим подлые планы по искоренению человеческого рода! Мерзкие зверолюди получили доступ к нашим морям! Они пиратствуют и наводняют порты нашей славной родины!
Я подумала о том, что ни разу за время своей работы в Театре Желаний не видела среди девочек ни одной эльфийки. А более высококлассного борделя в Стразваце просто не было. Может, конечно, этот город был исключением, но что-то я сомневаюсь. Впрочем, селянам нравилось. Толпа скандировала слова поддержки так громко, что жрица подняла ладонь, призывая к порядку. Когда гул утих, она продолжила:
— Но спасение есть, дети мои! Спасение в наших руках! Так сказала сама верховная мать, — девушка указала на статую, — И из её уст вы слышите эти слова: «Раздави эльфа, убей гнома, прикончи орка. Опрокиньте аристократов, которые стали пешками в их руках. Раздавите гильдии магов, окунувшихся в запретные знания и тогда, вы, дети мои, обретёте благость и построите мир, который я для вас всегда мечтала создать!»
Площадь слушала в молчании, и когда прозвучали последние слова, разразилась одобрительными криками. Даже некоторые рыцари присоединили свои голоса к восхищённому гулу.
Кариона на этот раз дождалась, пока голоса стихнут сами и приказала:
— Приведите первую тройку.
На площадь вывели трёх женщин в грубых робах. Одна была несомненной оркой, зелёная кожа которая носила следы знакомства с раскалённым металлом. Вторая — затравленно озиравшейся человеческой девушкой, почти что девочкой. Третья – несомненной эльфийкой. Тонкой, стройной с длинными спутанными волосами.