Когда их выстроили перед помостом, вперёд вышел Кадос и развернул свиток:
— Клара Нескен, шаг вперёд.
Человеческая девушка, затравленно озираясь, вышла вперёд.
— Ты обвиняешься в использовании запретной магии, оскорблении церкви и укрывании нелюдей. Что ты скажешь в свою защиту?
— Я просто… — девушка сглотнула, — я студентка, господин рыцарь. Учусь магии в коллегии Милнарда. Я никогда не оскорбляла церковь…
— Тут сказано, что ты оскорбила городскую жрицу. Ты отрицаешь?
— Я только сказала, что нужно помогать всем, когда она заявила, что гномы-беженцы недостойны церковной помощи, — она взглянула на бенедикту, — им сейчас тяжело, в шахтах завёлся дух, который людей с ума сводит. Они из самого Стразваца помощь просили и говорят одна из наследниц Великих Домов взялась за это лично.
— Ну, вот и с укрывательством всё стало понятно, — кивнул Кадос.
— Да я не укрывала! — в отчаянии воскликнула девушка, — просто разрешила пожить у себя гномьей семье, они дома лишились…
Бенедикта подняла руку:
— Что ж, всё ясно. И никакого раскаяния. С другой стороны, заблуждающаяся дочь людского племени всё же принадлежит к людскому племени. Пусть люди её и судят. Приговор – коридор верных.
Девушка, не веря своему счастью (видимо уже смирилась с перспективой оказаться на костре), шагнула назад рассыпаясь в благодарностях. Кадос зачитал следующее имя:
— Сарнай из клана Длинного клыка. Шаг вперёд.
Орчиха молча сделала шаг.
— Ты обвиняешься в бандитизме, нападении на человека и грабеже. Что скажешь в свою защиту?
Женщина фыркнула:
— Тот козёл нанял меня и моих парней разобраться с бандитами, а когда мы это сделали, отказался платить. Я просто взяла то, что он нам был должен и добавила пару тумаков сверху.
— Чистосердечное признание, значит, — сказал Кадос и повернулся к Карионе.
Бенедикта покачала головой:
— Только покаяния я снова не вижу. Приговор – сожжение на костре.
— Это мы ещё посмотрим, — заявила воительница и прыгнула вперёд, к помосту.
Если она рассчитывала умереть на мечах, ей не повезло. Кадос приложил её знаменем поперёк хребта, добавил по голове и указал на бесчувственное тело паре инициев:
— Привяжите её к столбу.
Когда орку унесли, Кадос зачитал последнее имя:
— Лираэн из Митриссы. Шаг вперёд.
Эльфийка осталась стоять на месте.
— Шаг вперёд!
Девушка покачала головой:
— Я не признаю этот суд.
Кадос нахмурился:
— Это неуважение к церкви и лично к бенедикте Карионе.
— Я не признаю и вашу церковь тоже.
Рыцари шагнули вперёд, но их остановил жест жрицы:
— Заблудшее дитя просто напугано. Неуважение к церкви карается очень строго. Неужели ты не хочешь ничего сказать в свою защиту? Или хотя бы заслушать обвинение?
— Нет. Но, — она вдруг бросила на меня мимолётный, почти незаметный взгляд, — я скажу последнее слово. Ты умрёшь гораздо хуже меня. И лишишься того, чем дорожишь больше всего, — она обвела площадь взглядом и добавила громче, почти крикнула, — Как и вы все!
— Великая мать защитит, — ответила Кариона, вздёрнув подбородок, — на костёр её.
Девушка молча развернулась и, не дожидаясь окрика рыцарей пошла к одному из свободных столбов. Поднялась по помосту и флегматично наблюдала за тем, как её привязывают.
Бенедикта фыркнула, покачала головой и произнесла:
— Что ж. Начнём с коридора.
Она подняла руку, и толпа раздалась, вытянулась вперёд. У меня вдруг засосало под ложечкой: кажется я поняла, что это за «коридор»… лучше бы ты попала на костёр, Клара.
Кадос подвёл девушку к началу коридора в три шага шириной, который образовала толпа. В длину он был ярдов сто пятьдесят и вёл к выходу из деревни.
— Ты должна пройти до конца. Если пройдёшь, будешь свободна. Сейчас тебя судит не богиня, а её верные слуги, — он извлёк нож и разрезал верёвки на руках девушки, — иди.
Клара пошла. Первые несколько шагов она сделала осторожно, каждую секунду ожидая подвоха и оглядываясь на безмолвные лица людей по обе стороны от неё. Через несколько ярдов её поступь стала более уверенной. Она выпрямилась, подняла голову – и тут ей в плечо прилетел первый камень. Девушка охнула, покачнулась, и второй впечатался ей в висок. Девушка закрыла голову руками, пошла быстрее – и камни полетели с обеих сторон. Она закричала, когда один попал ей в глаз, потом заплакала, когда ещё один раздробил скулу. Заревела, размазывая слёзы по щекам, но продолжала идти вперёд, потом в панике побежала. Камни продолжали лететь. Наконец один попал ей в ногу, и она упала, попыталась встать, но под градом камней упала вновь. Плача, она пыталась ползти, но толпа уже вошла во вкус. Серое рубище стало красным, тонкие руки распухли от синяков. Наконец девушка сдалась и свернулась калачиком, в наивной попытке защититься. Толпа была безжалостна. Вскоре девушка перестала дёргаться, но камни продолжали лететь. Я не поняла, когда именно она умерла, но толпа забрасывала её камнями ещё минут пять.