Гигантское лицо прекрасной женщины отделилось от остальных и проплыло вокруг разрушенной башни. Я следовала за ним взглядом.
— Ты препятствуешь моим планам. Отказываешься от моих даров. Неужели ты думала, что я позволю тебе продолжать мешать?
— Хотя ведь я вывела тебя из-под костей земли, — заявил голос молодой девочки. Прелестное детское личико проплыло в другую сторону, и я повернулась, следя за мимикой, — мы показали тебе то, что обычным смертным неведомо.
— Мы показали продукты нашего великого труда, — прошелестел старый, исполненный мудрости голос, — Мы показали каких сил стоит поддержание этого мира. И даже позволили забрать с собой ту, которая по праву была нашей слугой.
Я вспомнила несчастную девушку, и это внезапно придало мне сил. Выпрямилась и, глядя в лицо старухе, воскликнула:
— Как и всем тем несчастным, которых ты превратила в безмозглых чудовищ? Это и было их место в твоём «Великом плане», Хау?
— Их, и многих до них. Великий Труд имеет цену, дитя, — ответила мне Старуха.
— Великий Труд приближает момент нашего триумфа, — заявила Женщина, — момент, когда весь мир станет объединён единой судьбой, Единой Целью.
— Когда люди будут делать то, что должны, — добавила девочка, — Когда мелкие конфликты и ссоры уйдут, уступив Великой Идее.
Я запнулась о частокол больших букв и попыталась вычленить главное:
— Погоди, то есть ты хочешь, чтобы… что? Чтобы все люди думали одинаково? Действовали одинаково? Жили одинаково? Это невозможно!
— Возможно. Когда мы доведём до конца Великий Труд, именно так всё и будет. Нужно только удалить лишние элементы, — сказала Женщина
— Это какие?
— Как ты думаешь, почему в Велте люди говорят на едином языке? — игриво спросила Девочка.
— Потому что… так сложилась? — я пожала плечами, — Я думала, что в прошлом была некая империя, объединявшая весь, или почти весь мир, она развалилась и теперь все говорят на очень похожем языке. В моём мире примерно так же дела обстояли. Да и обстоят, если честно.
— В твоём мире страны дерутся между собой за крохи влияния, — фыркнула Старуха, — без надзора, подобного моему, вы разбились на расы и нации, вместо того чтобы объединиться.
— Язык Кха – величайший дар, который я преподнесла Велту, — произнесла Женщина, — дар людям, позволяющий им понимать друг друга.
— Речь — это сила, дитя. Речь – это власть. Люди общей речи думают схожим образом, видят схожие вещи и действуют одинаково, — сказала Старуха, — чем больше людей видят и думают одинаково, тем лучше они понимают суть Великого Плана.
— Но не всем это удаётся, — хихикнула Девочка, — нелюди устроены иначе, их нельзя вписать даже в имеющийся порядок, а уж тем более они будут лишними в мире, который создаём мы.
Меня вдруг кольнула мысль. Я отогнала её было, но она не уходила. Тогда я спросила, глядя в лицо Женщины:
— Погоди. А этот «святой язык» ордена, на котором говорят деревенские и инициаты Ордена, это же твоих рук дело?
— Да. Истинная Речь, которая однажды зазвучит на всех континентах Велта, — кивнула женщина, — те, кто говорят на ней не будут знать раздоров, конфликтов и войн. Идеальные слуги Великого Плана. К сожалению, пока она не совершенна. Только рождённые вблизи благословлённых мною мест могут принять её с рождения. Остальные должны пройти инициацию. И лишь немногие после неё сохраняют ясность рассудка.
Я почувствовала, как у меня холодеет спина. Вспомнила беспрекословно исполняющих приказы деревенских. Молчаливых инициатов Ордена, действующих словно роботы. И мозаика наконец сложилась.
— Ты хочешь изменить речь затем, что получившиеся в результате люди будут безмолвно исполнять твои приказы. Ты хочешь опутать весь мир паутиной беспрекословного повиновения, лишить людей свободы воли. И вырезать всех, на ком твоё чудовищное колдовство не сработает. Это твой план?
Девочка снова засмеялась:
— Нет, глупышка. Это только подготовка. Мой план настанет после.
— Когда у тебя в руках будет целый мир бездумно поклоняющихся тебе фанатиков, — я сжала кулаки, — которые исполнят любую твою прихоть. И в чём же эта прихоть?
— А вот это, дитя, станет известно тебе лишь когда ты примешь меня как единую богиню и подчинишься моей воле, — покачала головой женщина.
Я прикрыла глаза, досчитала до трёх и открыла. Произнесла так спокойно, как могла:
— Ты рехнулась нахрен?
— Что? — раздался унисон трёх голосов.
— Ты хочешь превратить население всего мира в своих рабов и надеешься, что я помогу? Ты совсем идиотка, или как?