Я предположила, что это видимо такая же аномалия, как и коридор. Я посмотрела назад и скривилась. Нет, можно было попробовать спуститься, чтобы посмотреть, докуда меня пустят, но даже если пустят донизу, что толку, если там нет дороги назад.
«Значит, всё равно надо идти вперёд, только надо по сторонам смотреть на случай дверей».
Сделав такой вывод, я стала двигаться увереннее и внимательнее изучать пройденные этажи и довольно быстро заметила то, на что раньше не обращала внимания – статуи были каждый раз немного другие. Они уже не поднимали руки к потолку, да и капюшоны не были надвинуты глубоко. Теперь это были просто женщины, стоящие в свободных позах. Я прошла ещё несколько этажей и капюшоны упали, открывая лица, молодые и красивые, какими бывают только… ну, лица статуй.
Ещё несколько этажей – и ранее одинаковые фигуры стали меняться. Одна словно бы стала меньше и обрела скорее девчоночьи черты, другая же слегка согнулась, как старуха, идеальное лицо изрезали морщины.
Ещё несколько этажей. Теперь лица меняются вслед за телами, становясь менее абстрактно-прекрасными и более живыми, на них явно заметен возраст – девочка улыбается, женщина уверенно смотрит вдаль, старуха хмурится.
Ещё несколько этажей. Статуи перестали смотреть куда-то вдаль: они опускают головы, всё сильнее и сильнее, пока наконец не останавливают взгляд на площадке, на которую я поднимаюсь.
Ещё несколько этажей. На лицах статуй удивление, которое сменяется недовольством.
Ещё несколько этажей. Недовольство сменяет смятение, а затем ненависть. Злоба заметна в каждой вырезанной неизвестным скульптором морщинке, в порывах каменных саванов, в протянутых ко мне руках.
Ещё несколько этажей. Теперь лица меняются. Злые гримасы начинают превращаться в гротескные маски, изящные пальцы вытягиваются узловатыми корягами, рты разеваются в беззвучных криках, глаза западают всё глубже.