Я повернулась вперёд и ускорила шаг. Не знаю, сколько я шла, по ощущениям – больше часа, но при очередном изучении спины перед собой, я вдруг заметила, что в рыжих волосах отражения пробиваются серебряные нити. Перевела взгляд на ладонь, скользящую по стене, и заметила не морщины. Повернулась назад – нижнее отражение, наоборот, словно бы стало ниже и субтильнее, грудь уменьшилась, как и бёдра, волосы стали короче. Ещё с час я шла, смотря как моё отражение на глазах стареет, теряет упругость шага, его волосы окончательно поседели и начали редеть. Та же, что шла сзади сейчас уже была почти что девочкой, не старше двенадцати, если судить по фигуре.
Из-за того, что старуха не могла идти так быстро как я, мне пришлось притормозить. Шедшая же сзади девочка, наоборот поднажала, и сейчас я шла всего на пару ступеней отставая от ведущей. Я могла бы дотянуться до неё рукой, но почему-то мне не хотелось этого делать. Вместо этого я продолжала переставлять одну ногу за другой ещё с полчаса, пока наконец шедшая впереди не замерла. Она долго замедлялась, поэтому я не влетела ей в спину, уже совсем сухую и согнутую под тяжестью доспехов. За спиной шаги тоже затихли. Я повернулась – девочка, как и старуха не повторила моего движения. На меня смотрело юное розоватое личико, только на месте глаз зияли наполненные знакомой чернильной тьмой провалы, обрамлённые как ресницами тонкими игольчатыми зубами. Я развернулась вперёд и упёрлась в лицо старухи. На её пергаментной коже, те же самые провалы казались ещё более глубокими. Она продолжала безмолвно стоять, вперив в меня пустые глазницы. Я повернулась назад в попытке понять, что делать дальше, но тут обнаружила, что внешняя стена скрывает небольшую нишу, в которой была узкая дверь. Я повернулась и потянула кольцо. Дверь беззвучно распахнулась, и я прошла внутрь. Поворачиваясь, я увидела две пары пустых глазниц, смотревших на меня. Я захлопнула дверь.
Лестница привела меня наружу. Ну то есть – надо мной было чёрное небо, вокруг расстилалась серая пустошь, а под ногами оказалась странно выпуклая дорожка. Осталось идти вперёд. Пейзаж менялся медленно. Я прошла где-то три лиги, прежде чем заметила, что дорожка начинает опускаться. Бросила быстрый взгляд по сторонам и поняла, что не показалось – пустошь изгибалась на манер гигантской воронки и впереди явно показалось что-то новое. Ещё через две лиги я смогла понять что именно: очищенная до кости голова гигантской змеи. Размер оценить было сложно, но отсюда казалось, что ярдов триста в ширину. Пройдя ещё лигу, я поняла, что, во-первых, не сильно ошиблась с размерами головы, а во-вторых, что дорожка, по которой я шла, была ничем иным как выступающей из серого глинозёма спиной этой змеи, поскольку впереди «дорожка» изгибалась наверх грубым обрубком, в котором копошились… мои копии. Как и на лестнице – без глаз, они скрупулёзно попарно препарировали гигантское чудовище. Старуха оттягивала шкуру назад, девочка уменьшенной копией моего меча медленно резала толстую шкуру. И всё это беззвучно. Когда я подошла, старуха отодвинула достаточно здоровый шмат шкуры. Он, отогнувшись достал до земли. Обе копии уставились на меня.
Я поднялась по скату змеиной шкуры, на удивление твёрдой и надёжной, словно не кожа живого существа, а железный пандус. Оказавшись наверху, я увидела, что срез не такой ровный как казалось издалека – запылённые шкура, мясо и кости были отогнуты от центра наружу, словно в эпицентре взрыва. Я прошла до середины площадки и увидела перебитый хребет, закрытый тонкой пластиной окаменелой кости. Я наклонилась и с усилием приподняла её, откинула в сторону, так что та непривычно громко застучала по площадке, и обнаружила позвоночный столб, в котором отсутствовал спинной мозг. Вместо него моему взгляду предстал тоннель, метра в два шириной, уходивший отвесно вниз, и там уже изгибающийся назад, в направлении откуда я пришла. Я выпрямилась. Старуха и девочка стояли напротив и ждали, направив на меня чёрные провалы глазниц.