— Не волнуйся, мы ещё увидимся.
— Хорошо бы, — всхлипнула та, а потом резко разорвала объятья и шмыгнула носом.
Наверное, надо было что-то сказать, но я хоть убей не могла придумать, что именно. Я вскочила в седло, помахала магам рукой и направила коня прочь с площади.
Тиниэль вскоре догнала меня, поравняла Пампушку с Деймосом и негромко заметила:
— Всё-таки Тамия — очень хорошая девочка.
Я изогнула бровь:
— Почему? В смысле — с чего бы такая похвала, вы же друг друга на дух не переносите.
Тина пожала плечами:
— Она сказала мне: «Береги её, но не думай, что я тебе проиграю».
— О, — я почувствовала на щеках предательский румянец, — а ты?
— А я сказала, что буду беречь тебя как самое важное в этом мире. Как оно, собственно, и есть, — демоница белозубо улыбнулась, поворачиваясь ко мне, — ой, тюльпанчик, тебе нехорошо, ты же вся красная.
— В-в-в-всё со мной в порядке! Просто тут… жарко!
— Да? А мне кажется, что кто-то стесняется. Но почему, я же ничего такого не сказала, — засранка приложила палец ко лбу и нахмурилась, — так, прощание Тамии, мой на него ответ. Как я сказала, что ты много для меня значишь…
— Не так громко же, дура, — замахала я руками, — мы посреди улицы!
Тиниэль посмотрела на меня, сверкнула глазами и набрала в грудь воздуха. Прежде чем она успела заорать, я сделала туманный шаг, оказалась на седле перед ней, и зажала ей рот ладонью. Глядя в её хитрые глаза, я негромко сказала:
— Просто я… ну… ты для меня тоже очень важна и в общем… вот… Просто я не люблю об этом говорить… ну то есть — не тебе говорить… Не наедине в смысле… А ты вот так вот легко, во всеуслышанье…
Окончательно запутавшись, я убрала ладонь с её рта. Девушка улыбалась:
— Тюльпанчик, я потому это и говорю во всеуслышанье, чтобы насладиться твоей реакцией. Ты даже не представляешь, как искренне и мило ты смущаешься.
— Ууу…
Тиниэль обняла меня одной рукой и притянула к себе, поцеловала в губы, и прошептала:
— Но, наверное, всё же не стоит использовать вампирские способности посреди улицы при свете дня.
— Ой!
***
То ли я успела изучить город за прошедший месяц, то ли вместе с повышением разума мой топографический кретинизм пропал, но ориентировалась я без проблем, а потому ехала впереди. Через полчаса мы с Тиной оказались перед знакомыми воротами, украшенными коваными лошадьми. Не успела я коснуться цепочки колокольчика, как из небольшой аллеи за воротами раздался знакомые гулкие голоса:
— Хозяйка Саша! Вы вернулись!
Вилламп, облачённый в кирасу и державший в руках здоровенный двойной топор с полукруглыми лезвиями, тяжело топал по мощёной аллеи сквера, а следом за ним…
— Нет, так нельзя, господин Вилламп! — бежавшая следом Беата представляла собой крайне потешное зрелище. Как и мой фамильяр, она была облачена в доспехи, а именно нагрудник и открытый шлем, и вооружена. Но в отличие от эттина, она надела всё это поверх своего длинного платья, потому сейчас была вынуждена одной рукой удерживать алебарду, а другой поддергивать юбку, чтобы не отставать от длинноного гиганта, — Как мы должны встречать гостей?
Эттин вздохнул, вытянулся и подошёл к воротам почти строевым шагом, глядя куда-то поверх моей головы (учитывая, что я была верхом, это выглядело так, будто он задрал носы прямо в небо). Он остановился, стукнул древком топора о камни и произнёс:
— Стой, кто идёт?
Я хотела закатить глаза, но увидев плохо скрываемую радость на лице Беаты, решила подыграть:
— Это я, Саша Рэд, вассал лорда Ягена Харта.
— Приятно вас видеть, госпожа Саша. Лорда Харта пока нет, но вы можете проходить, — прогудели головы, после чего эттин одним движением распахнул ворота.
По аллее мы ехали вот такой вот процессией — Вилламп и Беата шествовали впереди, положив своё оружие на плечи, следом ехала я, изо всех сил стараясь сохранять нейтральное выражение лица, а за мной ехала Тина, которой это удавалось куда лучше, хотя судя по иногда раздававшемуся сзади хихиканью, её тоже догоняла абсурдность ситуации. Мы подъехали к дверям особняка и спешились. Беата тут же оказалась рядом и сказала:
— Я отведу лошадей в конюшню, проходите внутрь, пожалуйста.
— Только осторожнее с Деймосом, — сказала я, — он ещё не ел.