“Эх… а ведь если я приму позу попривлекательнее, похоть в Тине возобладает…” — решившись, я отбросила в сторону одеяло и приняла позу номер двенадцать из каталога Театра Желаний: лежа на боку, одна рука прикрывает грудь, одна нога сдвинута вперёд. Вроде ничего не видно, а всё напоказ.
— Саша, ты не видела… — демоница повернулась и замолчала.
— Да? — я невинно хлопнула ресницами.
Девушка сглотнула и сделала шаг к кровати. Я мысленно себя поздравила — не прошло и трёх месяцев, как до меня наконец дошло, что загадка возбуждает больше раздвинутых ног. Демоница сделала ещё один шаг, тихо как тень. Я улыбнулась ещё шире.
— Саша, я слышала только как Тина встала. Вылезай. Из. Койки. — раздался за дверью безжалостный голос.
«Да чтоб тебя неделю конями ебли, обломщица!» — мысленно взвыла я, задумалась на секунду и вспомнив некоторый опыт, поправила проклятье, — «Точнее, чтобы тебя НЕ ебли вообще никем целый месяц!»
Тина вздохнула, подошла к кровати и протянула мне руку. Я приняла, и девушка рывком подняла меня на ноги. Момент коротких объятий и мы вместе пошли разбирать разбросанную прошлым вечером по каюте одежду.
***
Дверь я открыла спустя минут пять — окрики строгой эльфийки не давали отвлекаться. Девушка (хотя кто знает, сколько ей на самом деле лет) стояла посреди узкого коридора скрестив на груди руки. Впрочем, кроме этого действия, своего недовольства или нетерпения она никоим образом не выказывала. Кивнув нам, она резко повернулась и пошла по коридору к корме, где располагалась капитанская каюта. Оставалось только последовать за ней.
Уже в коридоре я услышала отголоски спора. Толкнув частично разъеденную кислотой деревянную дверь (видимо и досюда слюна гарафены добралась — хотя понятно как, вон на потолке заплата из свежих досок), эльфийка прошла внутрь. Мы последовали за ней. В каюте до сих пор виднелись последствия давнего боя — одно окно (называть иллюминаторами эти штуки язык не поворачивался) заколочено наглухо, другое лишилось ставней. На стенах потёки кислоты и подпалины от огня, дорогой ковёр на полу безвозвратно испорчен самыми разными субстанциями, стол лишился двух ножек и теперь опирался на поставленные друг на друга ящики. Только изящная люстра под потолком осталась нетронутой, словно в насмешку над всем остальным интерьером.
— А вот и вы, — Генриетта Харт подняла взгляд от разложенной на столе карты. Молодая стройная красавица с седой прядью в светлых волосах, она единственная в комнате открыто носила доспехи. Её белые латы блестели в голубоватом свете магической люстры, — Вовремя. Мы как раз обсуждаем план дальнейших действий.
— «Обсуждаем» громко сказано, арбанай. Красотка не даёт и слова вставить. — подмигнув мне единственным глазом (второй закрывала чёрная повязка, оставлявшая видимой чудовищные ожоги глазницы), ухмыльнулась могучая орка. Она тоже была молода, но настолько мощна, что походила бы на мужчину, если бы не внушительная грудь. Под распахнутым кафтаном без рукавов виднелась рубашка с открытым воротом, сильные руки со внушительными бицепсами сложены на груди. Судя по позе, несмотря на показную весёлость, Оюун из клана Западных ветров план Генриетты категорически не нравился, каким бы он ни был.
Невысокая девушка, почти незаметная на фоне сияющей доспехами аристократки и огромной орки замахала руками. Движение показалось мне почти естественным, но всё же знающий человек легко заметил бы характерную для низшей нежити механичность. Меня снова кольнула жалость — из всех присутствующих Клара Нескен, пожалуй, наименее заслужила то, что с ней произошло. Убитая толпой религиозных фанатиков и поднятая мной в виде зомби, чтобы им отомстить, она осталась в этом мире мне помогать. Сианна сумела при помощи непонятной мне магии обернуть вспять естественные процессы разложения настолько, что девушке даже вернулся голос, а её саму можно было вполне принять за обычного человека.
На первый взгляд, бледная темноволосая девушка, одетая в длинное. до пола платье, своей судьбой не тяготилась. Но только на первый взгляд.
— Госпожа… Оюун, не стоит так… наседать, — Кларе пришлось заново учиться говорить, поэтому голос её был тих, а паузы она делала в странных местах. Кроме того, когда она говорила, на меня словно накатывали её эмоции, — Нам не надо… ссориться…
— Мы не ссоримся, пончик, просто спорим. Если бы мы ссорились, железо бы звенело, — ухмыльнулся единственный в группе мужчина. Тревор Вартонсен избавился от странно выглядевшего на нём наряда торговца и щеголял в надетом поверх кольчуги длинном кафтане, перехваченном широким кушаком. Он единственный в комнате был выше и массивнее Оюун, пускай и ненамного. Может, именно поэтому они сразу прониклись друг к другу уважением. Когда он улыбался, сетка шрамов на его бородатом лице складывалась в странные узоры, а во рту мелькала пара золотых зубов. Без понятия, почему он прозвал Клару «пончиком», кстати.