Я начал с Марины. С того, что знал её уже год. Она всё это время была одинаково холодна и скованна. И я хотел разойтись с ней, но сперва планировал отыскать новую пилотку. Такую же - ничего не требующую, не ждущую и не хотящую. Нашёл. Не буду рассказывать о ней, потому что даже не виделся с этой девушкой - мы общались только в соцсети.
Я позвонил Марине в тот вечер, она не ответила. Но раз решил сообщить о расставании сегодня же, значит, сделаю это именно сегодня. Не люблю навещать людей без приглашения, но Марина сама виновата. Я отправился к ней.
Зашёл в подъезд с какой-то бабушкой, смотрящей на меня, как на вора, поднялся на седьмой, и меня отхватил страх. Я испугался не за Марину, просто ситуация оказалась неожиданная. У двери в её квартиру стоял мужчина в форме. Он держал в руках блокнот и записывал в него, судя по всему, показания соседей-свидетелей. Рядом стояли две женщины неопределённого возраста с растерянными, испуганными лицами и молодой парень. Углы губ у тёток уползли вниз, их головы беспрестанно кивали, а глаза смотрели в пол. Парень, казалось, вообще не понимал, что делает здесь: весь его вид говорил - «хочу домой, дяденька полицейский»; но прекословить представителю закона он не рисковал.
Я остановился на лестничной клетке между шестым и седьмым и был готов уже сделать шаг назад, когда одна из женщин заметила меня и показала пальцем, что-то тихо сказав мужчине в форме. Ну конечно. Она наверняка видела меня входящим в Маринину квартиру: такие тётки, едва заслышав посторонний шум, стремглав бросаются к двери и смотрят в глазок. Выглядывают: кто там?, гадают: зачем пришёл?, думают: а придёт ли ещё?
У некоторых из них после таких вылазок вокруг глаз обнаруживается круглая вмятина - след от металла: так они вжимаются в двери, желая приблизиться к жизни по ту сторону своего замшелого мирка. Ибо жизнь всегда по ту сторону, а по эту - лишь скука и медленное умирание. Консервация.
- Здравствуйте, - мент сделал шаг мне навстречу.
Я поднялся по ступенькам и попытался заглянуть в квартиру, но он преградил мне путь.
- Что случилось?
- Вы знакомы с Ильвитовой Мариной Михайловной?
- Да, а что случилось?
- Насколько близко вы её знали?
- Мы встречались одно время. А в чём дело? Почему «знали»?
Я понял уже, что стряслось что-то страшное, непоправимое, и успел пожалеть, что пришёл сюда. Ужас забрался в моё нутро. Я чувствовал приближающуюся беду.
- Она покончила с собой.
Что? Как такое могло произойти? Марина? Бред какой-то.
Полицейский достал из серой папки жёлтый лист.
- Пройдёмте, - он указал на дверь. - Мы снимаем показания. Вы свободны, - мент кивнул женщинам и парню.
Мальчишка тут же развернулся и быстрым шагом пошёл наверх. Тётки продолжали стоять. Я уверен: они обсуждали Маринину смерть и мою причастность к ней. Старые сплетницы. Я вообще тут ни при чём.
Пока я заполнял бланк свидетеля, приехала труповозка. Трое в светлых халатах прошли мимо меня. В гостиной были ещё полицейские, они негромко разговаривали.
- А как она умерла?
Мент ответил неохотно:
- Наглоталась таблеток. Вы закончили?
Я протянул ему заполненный лист.
Мимо кухни прошёл человек, за ним - двое с носилками в руках. На носилках - чёрный глянцевый мешок. В нём, видимо, было тело Марины.
Я сглотнул слюну. Никогда не видел труп. Было не по себе смотреть на блестящий пакет, зная, что в нём скрыто то, что я трахал пару дней назад; то, что ещё недавно двигалось, говорило, дышало; что-то мёртвое, испачканное собственными испражнениями, пропитанное рвотой с остатками еды, мёртвое, бывшее всего несколько часов назад живым. Мне вдруг страшно захотелось увидеть её лицо.
- Стойте!
Бригада труповозов остановилась, мент устало посмотрел на меня.
- Я хочу попрощаться, можно мне взглянуть на неё?