На несколько минут их оставили вдвоем.
– Вот и добрались, – сказал мистер Кинни не обычным своим густым и приятным басом, а каким-то слабым надтреснутым голосом. – Здорово они это организовали, а? – Он засуетился, шурша листками с отпечатанным на машинке текстом.
– Вообще да, но у меня душа в пятки уходит, – пробормотал Чарли.
– Вот ваше выступление, – мистер Кинни передал Чарли листок. – Ничего нового. «Рад, что выполнил свой долг» и так далее. Просмотрите.
– Да, придется, – с горечью ответил Чарли.
За дверью послышался шорох. Чарли показалось, что через крохотный глазок в двери кто-то заглянул в комнату. В следующую секунду в студии оказалась мисс Ида Чэтвик, некогда проживавшая в Пондерслее. Ее сопровождали исключительно вежливый молодой человек во фраке и мистер Грегори из «Морнинг пикчерал». Чарли уставился на нее, а она улыбнулась ему, как старому другу.
– Вы тоже выступаете? – спросил он.
– Да. Просто ужасно. Я знаю, я, наверное, умру. Вы волнуетесь?
– Кто, я? Кажется, волнуюсь.
– Нисколько не заметно. Честное слово, не заметно.
– И о вас этого не скажешь, – твердо заявил Чарли. – Как будто вы всю жизнь выступали по радио. Такой у вас вид.
– Я этого не чувствую. Я просто дрожу. Вот посмотрите. – И она вытянула перед собой руки.
Чарли неожиданно для себя, видимо, потому, что оба они были в таком отчаянном положении, крепко пожал ей руку. Рука, казалось, была рада этому пожатию. Во всяком случае, владелец ее не был против.
– Я чувствую себя немного увереннее, потому что вы здесь, – шепнула она. Чарли обрадовался этому. – Что вы должны делать? Что-нибудь читать?
– И больше ничего, – храбро ответил он. – Пустяки. Я уже один раз читал, когда снимался в кино. Вам дали ваше выступление?
Да, ей дали ее выступление, и она принялась так пристально изучать напечатанные на машинке строчки, как будто они были написаны на незнакомом ей языке.
– Порядок следующий, – сказал молодой человек во фраке. – Я расскажу о том, что мы здесь делаем, затем выступит мистер Грегори. Он потом пригласит мисс Чэтвик. Потом я приглашу мистера Кинни, он выступит и пригласит мистера Хэббла. Понятно?
Красный сигнал, как какой-то чудовищный глаз, начал подмигивать над дверью. Молодой человек сказал «сейчас начинаем» и нажал на столе кнопку. Красный глаз пристально уставился на них. «Мы все здесь, – как бы говорил он, – нас миллионы, поэтому ни шепота, ни кашля, ни малейшей ошибки».
– Говорит Лондон. Продолжаем нашу радиопередачу для Англии, – сказал микрофону небрежно, как своему старому приятелю, молодой человек.
Чарли и девушка переглянулись. Чарли постарался улыбнуться, а девушка, с трудом проглотив слюну, изобразила на лице жалкую тень ответной улыбки. Обращаясь к миллионам слушатели, словно все они были его юные племянники, а сам он – их добрый и заботливый дядюшка, диктор рассказал им о том маленьком и приятном сюрпризе, который для них был приготовлен. Затем мистер Грегори, превратившись от волнения в мрачного и желчного субъекта, рассказал о конкурсе красоты, голосом палача прочел о нем несколько шуток и пригласил мисс Чэтвик к микрофону, словно приказал ей взойти на гильотину. Девушка встала, и Чарли увидел, как дрожит в ее руке листок. Беспокоясь о ней, и испытывая к ней безграничную нежность, он совершенно забыл о своих страхах. Никакая девушка никогда не заставляла его так беспокоиться. Справившись со своим выступлением, Ила улыбнулась Чарли в благодарность за его волнение. Мистер Кинни, очевидно, решив выпалить всё одним духом, грохотал в микрофон, отчего, наверное, во всех тридцати графствах дрожали громкоговорители.
– А сейчас скажет вам несколько слов сам Чарли Хэббл. И, между прочим, он говорит, что готов остаться один на один с десятком пожаров, но не с микрофоном, – закончил диктор.
«А что если бы подойти сейчас и сказать им: – Слушайте вы, дураки. Я вам скажу правду, – мелькнула в голове Чарли дикая мысль. – Что было бы? Да, что было бы тогда?» Но он уже стоял у микрофона и всматривался в листок, который ему заготовили в «Дейли трибюн». Может ли он говорить? Нет, голос пропал. Так или иначе, а какие-то звуки выдавить надо.
– Я только хотел сказать, – начал он и прочитал листок до конца – без ошибок и без какой-либо выразительности.
Дело было сделано. Диктор опять нажал кнопку. Красный глаз погас. Миллионы слушателей покинули комнату. Всё. Конец.
Все радостно заговорили. Чарли и Ида, оказавшись почему-то рядом, переживали всё с самого начала.
– Это не так страшно, особенно когда уже начнешь читать, правда? – сияя, возбужденно спрашивала она. – Ждать куда страшнее. Поэтому я так за вас переживала. Как вы думаете, меня хорошо было слышно?
И оба обменялись взаимными уверениями и комплиментами.
Потом Чарли спросил:
– А как ваши дела?
– О! Я чудесно провожу время! А вы? Сегодня я снималась в кино. Ничего важного, было просто маленькое испытание. В понедельник у меня опять съемка. Она будет лучше, чем первая. Я так волновалась в киностудии, но там все были удивительно милые люди. Я сейчас поеду смотреть новый фильм, который они недавно сняли. Да, прямо сейчас. Я получаю ужасно много писем, и у меня много новых вещей. Кое-что я купила, другое мне подарили. Всё так чудесно, что иногда кажется, что если так будет и дальше, я просто умру. Вы понимаете меня? Вы ведь то же переживаете, что и я, правда? А вы не боитесь всё время, что может случиться что-то, и всё испортится? Мне теперь не так страшно, как было раньше, но я всё-таки боюсь. А вы? Правда, странно, что мы встретились в таком месте? Мы встречаемся с вами в таких необычных местах, правда?