Крина встала с моей постели и начала одеваться. Я внимательно смотрел на неё.
– Когда Розалия придёт в себя не вздумай ей что-то ляпнуть.
– А какое ей дело с кем вы спите? – безэмоционально ответила она.
– Такое вот дело. Она влюблена в сосуд, чем я с удовольствием воспользуюсь.
Крина обернулась и внимательно посмотрела на меня.
– Вы собираетесь трахнуть её?
– Пока нет, но время покажет. В любом случае, на нашей стороне будет один из героев. И если ты из-за своей же тупости спутаешь мне карты, но сильно пожалеешь. Сама знаешь, есть вещи пострашнее смерти.
– Я не такая дура, – обиженно сказала она. – Розалия ничего не узнает, не беспокойтесь.
– Я очень на это надеюсь.
Когда Крина ушла, я решил позвать элементаль. Она не должна была заходить в мою комнату без спроса, но проследить за ней для меня не представлялось возможным. Всё же иногда появлялось странное чувство, будто она всё же следит за тем, как я занимаюсь сексом с демоницей.
Встав и одевшись, я проследовал в соседнюю комнату.
– Анна? – тихо позвал я приоткрыв дверь.
– Да, папа? – она села на кровати, на которой до этого лежала.
– Мне нужно немного с тобой поговорить.
– Я тебя слушаю, – улыбнулась она.
– Ты ведь ничего не расскажешь обо мне и Крине Розалии, – поинтересовался я садясь на кровать.
– А что я не должна рассказывать? – удивилась она.
– Что я сплю с ней, провожу время наедине ночью.
– Хорошо, не скажу. А что в этом такого?
– У многих бывает ревность, и я не хочу, чтобы это чувство появилось у Розалии. Ты ведь помнишь, что она мне нужна?
– Да, помню, папочка. Не волнуйся, всё будет хорошо.
– Спасибо тебе.
Я приобнял её и поцеловал в макушку, очередной раз поражаясь тому, какая она горячая. Почему прежде, в первой жизни демоном, я не обращал на подобное внимание? Как порой всё может изменить отношение к происходящему.
– Забирай.
Дана протянула мне кошель, который я тут же схватил и подкинул в руке с довольной улыбкой.
– Доволен? Выставил меня полной дурой перед отцом, – с обидой сказала она.
– Но ведь было весело, разве нет?
– Скажи, ты ведь теперь оставишь меня в покое?
Я посмотрел в правый верхний угол с задумчивым видом.
– Даже не знаю, с тобой так весело.
– Ты же обещал! – в отчаянии вскрикнула она.
– Ты не хочешь, чтобы я приходил в гости? – показушно расстроенно спросил я.
– Пожалуйста, оставь меня в покое, Владимир.
– Я бы может и рад, но у нас есть общий ребёнок, а это ответственность.
– Это мой…
Она осеклась, испуганно смотря на меня.
– Наш. Это наш сын.
Похоже, до неё начало доходить.
– Нет, ты не посмеешь…
– Не посмею что?
– Ты никогда не станешь хозяином этих земель! Слышишь? Это невозможно! Ты не имеешь никакого отношения к моей семье!
Из её уст это звучало скорее как оправдание, чем как тезис. Так что я лишь ухмыльнулся и исчез, попутно развеяв [Тишину].
Дана ещё какое-то время посидела на стуле, поперебирала свои склянки, а потом позвала стража, что стоял за дверью:
– Позови отца.
Глупышка. Я тем временем аккуратно подоткнул кошель под её матрас и уже занял удобную позицию за окном в ожидании представления.
Явился Больдо с ещё двумя своими стражами, что принялись обыскивать комнату. Дана всё это время стояла с гордо поднятой головой, уверенная в своей правоте. Но длилось это недолго, пока кошель не был найден.
– Клянусь, он был здесь! – в отчаянии вскричала она. – Пожалуйста, отец, поверь мне!
Старик лишь укоризненно покачал головой.
– Я хотел бы тебе верить, но факты говорят обратное. Прости.
Он развернулся и хотел было уйти, но Дана бросилась ему под ноги, встав на колени. Она взяла его за руку и со слезами на глазах начала умолять:
– Папа, папочка, прошу тебя, я не вру! Он был здесь! Он страшный человек! Пожалуйста, папа, не оставляй меня одну!
– Лекарь приедет через два дня. Он поможет тебе. Лучше тебе не покидать комнату в это время.
Больдо наклонился, чтобы поцеловать руку дочери и прижать к щеке.
– Я люблю тебя, дочка.
– Папа, нет! – только и крикнула она. – Владимир хочет стать хозяином этих земель! Он убьёт меня и тебя, всех, кто встанет на его пути! Пожалуйста, папа, верь мне.
Я видел выражение лица старика – ему было больно выслушивать этот бред. Поэтому он высвободил руку из хватки дочери и ушёл не проронив ни слова. Стража покинула комнату вслед за ним, прикрыв за собой дверь. Дана так и осталась сидеть на полу, поглощенная своим горем и закрыв лицо рками.