– Бежим! – сказал Вэдан Мэниру.
Ему не надо было повторять дважды. Мэнир так резво бросился к выходу из Священной Рощи, что Вэдан едва поспевал за ним. Мэнир уже видел светлый пунктир Тринадцатой дороги, до нее оставалось рукой подать. И тут Мэнира пронзил ужас, безграничный, парализующий. Подросток застонал и повалился в мокрую от росы траву. Священная Роща наполнилась криками и стонами остальных обреченных. Из последних сил подросток перевернулся на спину. Мир то накатывал, как зубная боль, то снова исчезал. Нежные голоса шептали в его голове о прощении, о вечном покое. И все же Мэнир понимал, что сейчас произойдет, и душу его затягивало в черную воронку ужаса.
Подросток увидел в черноте над собой бледное пятно – лицо склонившегося над ним Вэдана.
– Это… мысленное излучение… – ломаным эхом раздался голос друга. – Блокируй его! Ну же!
«МАМА», с усилием подумал Мэнир.
Мир перестал плясать в его глазах. Вэдан схватился за голову. Мэнир, уже сообразив, что уровень мыслепередачи поднялся, врубил второй блок:
ГЭДИР
А вот Вэдан не смог последовать своему совету. Он упал, едва не придавив собой подростка. Теперь Мэнир мог всласть налюбоваться на светящиеся фигуры, которые медленно приближались к Священной Роще со стороны озера.
– Вэдан, вставай, – с трудом ворочая языком, произнес Мэнир.
Друг не ответил. Только рука его зашевелилась. Вэдан натянул на запястье ременную петлю, на которой носили нитсек. Теперь он мог умереть, но фамильного оружия не потерял бы.
– За дерево, – хрипло сказал Вэдан.
Встать не мог ни один из них. Они поползли. Мэнир подумал, что их вид – две пьяные улитки на скользкой траве – здорово позабавит кэцэров. Злость придала подростку сил, и он стал двигаться быстрее. Нитсек же Вэдана сильно тормозил движение, цепляясь за траву и корни своей колючей головкой.
Кто-то взял Мэнира за плечо и перевернул лицом вверх. Свет прожектора, укрепленного на шлеме кэцэра, на миг ослепил подростка. Мэнир зажмурился и ударил головой чуть пониже источника света. Его лицо с чавканьем погрузилось во что-то мягкое. Безвкусное желе залепило нос и рот. Рука, сжимавшая его плечо, разжалась. Мэнир вскочил, вытирая лицо.
По Священной Роще метались, пересекаясь, лучи прожекторов. В их свете подросток увидел своего противника. Кэцэр лежал на траве. На нем был летный скафандр из гибкого пластика – устаревшая конструкция, которую теперь можно было увидеть разве что в кинохрониках времен, когда Хранители были еще живы. Свет от прожектора бил в небо. Стекло шлема было поднято, за ним виднелось вполне человеческое лицо. Но Мэнира это не обмануло. Он знал, что кэцэры сожрали всех Хранителей, и что инопланетяне могут принимать любой облик, который им заблагорассудится. Этот кэцэр принял вид одного из Хранителей – возможно, того, которого сам убил. Мэнир родился слишком поздно, чтобы знать Хранителей в лицо, и не смог бы сказать, пародия на какого именно Хранителя сейчас надвигается на него. Аккуратная черная бородка Хранителя стала удлиняться, распадаясь на многочисленные толстые жгуты щупалец.
Щупальца потянулись к Мэниру.
– Вэдан! – заорал подросток.
Но друг неподвижно лежал на траве. Раздался первый удар грома, яркая вспышка расколола небо. Лицо Хранителя расплылось. Мэнир увидел голый череп с огромными фасеточными глазами и подвижным хоботком вместо рта и носа. Щупальца схватили Мэнира. Кэцэр расстегнул скафандр до половины, поднял Мэнира и принялся заталкивать подростка внутрь себя. Инопланетянин оказался плотным, холодным и желеобразным. Вокруг сомкнулась тьма.
Мэнир почувствовал, что задыхается.
Вэдан перевернулся на спину. Оцепенев от ужаса, он смотрел, как кэцэр заталкивает подростка прямо в себя. Инопланетянин напоминал при этом ужа, надевающего себя на лягушку. Вся операция заняла не больше трех секунд. Из шлема остались торчать только обитые железом носки ботинок Мэнира. Инопланетянин издал хлюпающий звук, и исчезли и они.
Кэцэр застегнул скафандр.
Небо прочертила светящаяся стрела. Это взлетел первый из кэцэров и завис над Священной Рощей в ожидании собратьев, которые еще ужинали.
К Вэдану вернулся контроль над телом. Кэцэры, видимо, уже съели всех, кого хотели, и перестали индуцировать подавляющее волю излучение за ненадобностью.
Вэдан вскочил – кэцэр отшатнулся.
Совершенно зря, между прочим.
Единственное, чего хотел в этот момент сареас – бежать прочь отсюда, как можно быстрее и дальше. Мэнир погиб. Идти на кэцэра с одним нитсеком, который перестал быть боевым оружием еще во времена Шэдана Харбогадана и превратился в символ, в знак высокого рода, было бы самоубийством. Тем более, что Вэдан был в обычной обуви, а не в боевой, у которой всегда делали резиновую подошву. Вэдан не собирался драться.