— Следует ли понимать твое молчание как «нет»? — спросил Мэттью, все еще смеясь.
Несмотря на игривый тон, Дженнифер расслышала в его голосе коварную нотку, свидетельство того, что смех — лишь ширма, за которой скрываются серьезные намерения ее спутника. В пользу ее подозрений говорил и взгляд этого красавца.
Хотя она была не слишком искушенной в вопросах секса, но наивной дурочкой ее не назовешь. Что ж тут непонятного? Мэттью хотел бы прикасаться к ней, желал ласкать, открывать для себя тайны ее тела — причем так, как он только что описал. И поскольку она продемонстрировала ему свое видимое непонимание, ему явно захотелось этого еще сильнее, причем немедленно. Сердце Дженнифер учащенно забилось от волнения. Как приятно было осознавать власть своих женских чар над мужчиной!
— Представляешь, как нам было бы хорошо! — горячим шепотом произнес Мэттью и, затащив Дженнифер в тень к стене какого-то дома, тут же решительно обнял ее.
У нее не осталось сил сопротивляться. Через несколько секунд руки Мэттью скользнули к ней под пальто, и он обнял ее так крепко, что у нее перехватило дыхание. В их первом поцелуе было все — нежность, блаженство, страсть. Они жадно впились друг другу в губы, ощущая, что тела их сжигает испепеляющий огонь. Однако, хотя Мэттью и просунул руки ей под пальто, к удивлению Дженнифер, за этим ничего не последовало, он просто продолжал обнимать ее.
— Я не осмеливаюсь, — произнес он, прервав поцелуй, будто читал ее мысли. — Богу известно, чего я хочу, но если я сейчас к тебе прикоснусь… Помнишь, что я говорил тебе сегодня днем?
— Ты говорил… о детях… о том, как они появляются на свет, — дрожащим голосом отозвалась Дженнифер.
— Не надо, ничего не говори, — простонал Мэттью, прижимаясь к ней еще крепче, и принялся расстегивать на себе пальто.
Девушка ощутила, что он возбужден да предела. Она тут же инстинктивно прижалась к нему еще крепче, словно осознав, что настал момент ответить на его страсть так, как и положено женщине, желающей ответной любви. Оказалось, что этим качеством она наделена сполна. Женская природа, отозвавшаяся в ее теле сладким томлением, брала свое, дразнила и возбуждала.
Почему-то в памяти всплыли рассказы однокурсниц об их постельных приключениях, — разумеется, в качестве главного героя в них неизменно фигурировал Мэттью. Дженнифер поразила собственная реакция на эти воспоминания, внезапно ее охватила решимость опытной, много повидавшей женщины, ревность, чувство собственности — и все при одной только мысли о том, что кто-то осмеливается посягать… нет, заявлять права на мужчину, которого она ни с кем не желает делить. Правда, эта мысль одновременно и позабавила ее.
— Что такое? Что случилось? — раздался голос Мэттью. Он уже расстегнул пальто и, нежно улыбаясь, взял в ладони ее лицо и приблизил к своему.
— Просто я вспомнила о том, что мне рассказала одна сокурсница. Вот мне и стало смешно… что я тебя ревную, — простодушно ответила она.
— И кто это, скажи на милость? — поинтересовался Мэттью. — Нет никакой девушки, уверяю тебя, и никогда не было. Вот увидишь, я не дам тебе повода для ревности. Никогда, слышишь, никогда не причиню тебе боль. Повторяю, никакой девушки не существует.
— Верю, — согласно кивнула Дженни, но, немного помедлив, все-таки не удержалась от шпильки. — Как мне повезло, что у меня нет сестры-близнеца.
— Что-что?
Она рассмеялась и замотала головой, — мол, ничего не спрашивай, все равно ничего не скажу. Нет, это не для нее — делить Мэттью с кем бы то ни было… Будь то постельный роман или что-то еще. Никогда и ни за что!
5
Они встречались более месяца, прежде чем наконец по-настоящему занялись любовью. Правда, ей было известно, что никто из тех, кто видел их вместе, ни за что не поверил бы в этот рекордный срок.
Дженнифер ни одной из подруг не обмолвилась о том, как состоялось их знакомство, вызванное тем самым роковым столкновением, за которым последовал ужин в итальянском ресторанчике. Но уже через неделю — так, как это происходит с любыми слухами, — о том, похоже, уже знал весь кампус.