И Маркус был уже близок к тому, чтобы обезопасить сестру, – но все разрушили в последний момент соблазнительная мошенница и очкастый клерк – они увели невесту у него из-под носа. Черт бы побрал отца и его завещание! Черт бы побрал Анну. И, разумеется, черт бы побрал мисс Дани Грин.
Плеск воды и чей-то отчаянный вопль вырвали Маркуса из задумчивости. Какой-то слуга выскочил из комнаты, облитый содержимым одного из ведер с горячей водой. Тотчас же послышались извинения Уэллера, но убийственный взгляд, брошенный слугой из-за двери, красноречиво свидетельствовал о том, что сожаления камердинера не были приняты.
Маркиз проигнорировал ссору. Неуклюжего камердинера постоянно преследовали неприятности. Слугам следовало бы обходить его стороной. Маркус снова принялся ходить по комнате. Но головная боль не отпускала, и он со стоном рухнул в ближайшее кресло. Горечь нарастала, сжимая сердце, и он ужасно злился, хотя и понимал, что оказался в подобном положении отчасти по собственной вине. Таким уж он был идиотом.
Мисс Грин одурачила его! И мисс Анна Ньюпорт – тоже. Маркус был потрясен ее ночным бегством с возлюбленным. Предварительно заручившись поддержкой ее отца, он все же полагал, что она хоть немного к нему расположена. Да, конечно, ему было известно, что отец Анны желал этого брака больше, чем она. В конце концов семья как бы обретала титул в обмен на приданое. Простое деловое соглашение, никаких чувств.
Как он мог верить отговоркам Анны и ссылкам на плохое самочувствие, когда она не позволяла навещать ее в последнее время? Он должен был догадаться, что что-то не так. И если бы судьба две ночи назад не привела его в нужное место, то он никогда не узнал бы об агентстве «Гретна-Грин».
Предъявляя мисс Грин ультиматум, Маркус чувствовал угрызения совести. Разумеется, не в отношении этой расчетливой женщины, а из-за “невесты”, по существу – жертвы. Он не хотел так поступать, – но какой у него был выбор? Он должен был сделать это… Ради Каро.
– Желаете свой обычный бокал бренди?
Маркус поднял взгляд. Перед ним стоял камердинер.
– Да-да, Уэллер. И, пожалуйста, постарайтесь сегодня ничего не разбить.
Проигнорировав это указание, камердинер споткнулся о персидский ковер по дороге к буфету и, зацепившись за поднос с утренним чаем, уронил на пол и его, и себя самого. Маркус тяжко вздохнул. Голова, казалось, заболела еще сильнее.
Осколки фарфора тихо позвякивали, когда камердинер поднимался на ноги. Поднявшись, наконец, он неуверенно осмотрелся, дабы избежать новых опасностей. Каролина, сестра Маркуса, считала, что ее брат безумец, раз держит столь неуклюжего камердинера. Но Маркусу почему-то не хотелось с ним расставаться.
– Я вам сколько раз говорил: смотрите вокруг, прежде чем делать шаг. Вы бы мне целое состояние на посуде сэкономили.
– Я смотрел. Только не вниз.
Несмотря на головную боль, Маркус рассмеялся.
– А-а… фатальный изъян в вашем зрении?
Уэллер прервал свои перемещения по комнате и в задумчивости пробормотал:
– Просто верх тоже доставляет мне неприятности.
Маркиз в изумлении уставился на камердинера.
– Верх?
– О да. Вы не поверите, как часто на моем пути оказываются ветки деревьев.
Маркус со стоном обхватил руками голову и пробормотал:
– Господи, ну почему я вас при себе держу?
Уэллер налил в бокал щедрую порцию бренди, затем ответил:
– Вы не держите меня, милорд. Полагаю, прошлой ночью вы опять меня уволили.
– Так что же вы здесь делаете?
Камердинер с кроткой улыбкой передал хозяину бокал.
– Без меня вы не сможете функционировать, сэр.
Маркус медленно выпил. Уэллер же, шагнув к ванне, спросил:
– Ночью вам снилось что-то плохое?
Маркус нахмурился. Он не обсуждал свои сны. Никогда.