— Так, расскажите мне снова, миссис, что вы сделали с теми карманниками, поджаренными на улице?
— Я тебе не миссис, — ответила старуха.
— Нет, и точно! На моей-то миссис мясца поболе будет, если вы понимаете, о чем я. Не то чтобы мне не нравились стройные, ну вы понимаете, но моя миссис, она создана для комфорта, да, а не для ускорений да учащений…
Лакки замолк. У него выдалась длинная ночка, де Квинси видел это невооруженным взглядом. С толковыми следователями и в лучшие времена было туговато, и сейчас тут сидели не гении сыска. Доктор мог поспорить, что сейчас в разуме сержанта царят порядок и организация, свойственные вакханалии или пляске святого Витта.
— Так, где я остановился? — пробормотал Лакки, в основном себе самому.
— На пределе своих возможностей? — предположил стенографист.
Матушка Гранди, казалось, усмехнулась и с нетерпением принялась барабанить по столу пальцами, похожими на ветки. Лакки посмотрел на де Квинси: его лицо выражало все доступные степени мольбы.
Квинси сел на стул, который с готовностью освободил для него сержант.
— Внесите в протокол: старший следователь начал допрос в… два часа двадцать минут. И, стенографист, удалите весь этот бред про мою жену, — с облегчением сказал Лакки.
Послышалось поспешное царапанье.
— Переписываете протокол, значит? — спросила матушка Гранди голосом, звучащим, как несмазанный флюгер, поскрипывающий на ветру.
— Нет. Просто стараемся сэкономить время и добраться до сути. А вы несколько уклончивы, мэм, — сказал де Квинси.
— Неужели?
— Да. Кстати говоря, я не полностью ознакомился с обстоятельствами, повлекшими ваше задержание. Не хотите ли вы мне рассказать, что произошло?
Матушка Гранди снова побарабанила пальцами по столу и ответила:
— Это трата драгоценного времени.
— Ну давайте его все-таки немного потратим. Вы или все мне расскажете, или будете ждать, пока я прочитаю протокол допроса, — заявил де Квинси.
— Хорошо. Я шла по улице…
— Друри-лейн, сэр, — встрял Лакки, открыв записную книжку.
— И эти два кретина прыгнули на меня и сказали… что-то вроде: «Отдавай кошелек, старая карга…»
— А почему вы думаете, что на вас напали именно кретины? — спросил доктор.
Матушка Гранди явно оскорбилась:
— Потому что все, кроме кретинов, знают: со мной связываться опасно.
— А откуда вы прибыли, матушка Гранди?
— Из Ормсвилл Несбита в Саффолкшире.
— Где вы, я так полагаю, весьма известны.
— В этом вы можете быть уверены, сэр, — подтвердила матушка Гранди.
— Но возможно, слава о вас еще не добралась до Лондона. Может такое быть, мэм?
— Может. Я думаю, именно это и объясняет, почему на Лондонской дороге водится столько дураков, — согласилась она.
Де Квинси кивнул и продолжил:
— Без сомнения, мэм. И что же вы сделали с этими… кретинами?
— Обернула их в конус флогистонного огня, — гордо заявила матушка Гранди.
— Да, голубой свет… и все трещало, — опять встрял Лакки из-за плеча старшего следователя.
— Спасибо, сержант.
— И их плоть сгорела, стала похожа на старый стейк, а глаза расплавились, словно…
— Да, да. Заткнись немедленно, Лакки, — прервал его доктор.
— Затыкаюсь, сэр.
— То есть вы признаете, что использовали черную магию, дабы уничтожить напавших на вас грабителей?
— Ну да. Я — коледьма, — признала старая карга.
— Прошу прощения?
Матушка Гранди одарила де Квинси уничижительным взглядом:
— Я хорошо знаю, что колдуны и ведьмы запрещены законом. Я — коледьма. Это лазейка, хитрость.
— Ну конечно.
— А чему вы так улыбаетесь из-под руки, мистер де Квинси?
Доктор только сейчас понял, что так оно и было.
— Без причины. А теперь скажите мне, что вы делали на Друри-лейн?
— Помимо поджаривания кретинов?
— Да, помимо этого.
— Я страшно спешила. В этом шумном городе у меня есть серьезное дело, которое необходимо решить.
— И в чем оно заключается? — спросил де Квинси.
Повисла длинная пауза.
— Кто-то использует Искусство в некромантских целях, дабы разрушить Оковы, Которые Разрушать Нельзя, — наконец ответила матушка Гранди.
Доктор почувствовал, как холодок бежит по пояснице.
— Я почувствовала это. Я знаю. Творятся плохие дела. Я видела знаки. Вы должны позволить мне остановить это, прежде чем все окончательно не выйдет из-под контроля, — продолжила старуха.