— Ну, вот и всё, — донеслось из глубины сферы, где брало начало новое сияние очередного заклинания. — Жаль, что ты сделал неверный выбор, дружище. Прощай.
Какое бы заклинание там не подготавливал Рубикон, герою его уже не пережить. Он не сможет отпрыгнуть, рана не даст ему двигаться достаточно ловко. И уж тем более — не сможет поглотить мощь чар столь сильного мага, используя магический щит. Здесь и сейчас он был неподвижной мишенью, стоящей от стрелка на расстоянии вытянутой руки. По крайней мере, так должно было показаться чародею. Ведь вместе с тем, как он попрощался с Сайбером, к сфере уже подошла объятая пламенем, Демонесса.
— Ты прав, — бросила она Рубикону, поместив ладонь на стенке ледяной сферы. И от этого прикосновения та вмиг принялась оттаивать, стекая по полу прозрачной лужицей. — Вот и всё.
Ладонь Роэн принялась пылать ещё пуще прежнего. Языки пламени поднялись столь высоко и разошлись в стороны, что холодное «убежище» Рубикона полностью скрылось от глаз Сайбера. Последовал взрыв. Он вырвался прямо из руки Милистер и бесследно спалил всё, что находилось прямо перед ней. И никакая магическая защита не могла помочь повелителю нежити избежать обжигающей силы Суккуба. Сфера исчезла. Попросту взорвалась от перегрева, рассыпавшись на миллионы осколков, которые поспешили растаять и испариться, осев мелкими каплями где-то на потолке.
***
— «Великий» волшебник, — усмехнулась Демонесса, когда пламя её поутихло. — И всего-то? Простой смертный.
— Да неужели? — шепнул Рубикон прямо ей на ухо.
— Как ты… — Милистер не успела задать свой вопрос, сражённая вспышкой молнии, вырвавшейся из ладони чародея, которую он аккуратно опустил той на плечо. Не было даже вспышки. Лишь отлично знакомый треск, пронзивший слух Сайбера, не успевшего среагировать на внезапную перестановку сил. Демонесса рухнула на пол.
«Он слишком силён», — прекрасно понимал Сайбер. Но сдаваться не собирался. Да и слишком поздно уже для этого. Выбор был сделан. Теперь всё стало гораздо проще. Ему более не нужно думать и размышлять. Нужно просто воткнуть меч в тело противника. А в этом он за всё это время — неплохо приноровился.
— Как долго я мечтал об этом… — задумчиво, с явным наслаждением, протянул Рубикон, нависая над бессознательной Милистер. — Кажется, прошла целая вечность, — тут он повернулся к герою, изучив его рану пронзительным взглядом. — Ты ведь больше не можешь регенерировать, не так ли? Мана. Да. В этом мире её восстановление занимает гораздо больше времени, нежели в старом Эвергарде. Так что спасибо тебе за то, что доставил эту пылающую задницу прямо сюда. Её способности мне пригодятся. Кстати, всегда было интересно, а что, если Демонессы будет две сразу? Каков тогда будет эффект?
Герой проследил за взглядом своего противника, к Анике, замершей в абсолютном непонимании происходящего. Она до сих пор не знала о своей истинной природе. Как впрочем, не имела ни малейшего понятия и о том, что у ног злодея сейчас лежала её собственная мать.
— Да, — кивнул сам себе Рубикон, облизнув пересохшие губы. — Я заберу их себе в коллекцию. Может быть, даже посажу в одну клетку. Если будут хорошо себя вести, разумеется.
— Откуда ты…
— Её магия, — тут же ответил волшебник. — Её природа точно такая же, как у этой жареной курицы. Я, знаешь ли, разбираюсь в ней достаточно хорошо.
— Ты не посмеешь к ней прикоснуться, — отрезал Сайбер, с трудом сделав шаг вперёд, не взирая на жгучую боль в пронзённой ноге. Если бы эта рана была нанесена обычным клинком, возможно, он не придавал бы ей такого значения. Но этот меч… Он словно не только разрезал плоть, но занёс в кровь некий магический яд, затормаживающий движения. Хорошее оружие. Даже отличное, если не брать во внимание, что оно было внезапно обращено против своего носителя.
— Это ещё почему? — усмехнулся в ответ чародей, совершенно не придавая значения тому, что к нему двигается вооружённый герой.
— Почему… — Сайбер на секунду замешкался.
И правда. Какое ему дело до Аники? Да и вообще, до всех жителей этого мира? Он никогда серьёзно не задумывался над этим. В конце концов, это — не его родной мир, и у него есть другая жизнь. Настоящая. Так отчего он беспокоится за неё? Почему что-то незримое сдавливает его грудь, когда он думает о том, что собирается сделать с ней этот псих?
— Ну так что там? Что ты хотел сказать?
— Потому, что она — моя! — взревел Сайбер, ещё до того, как успел разобраться в собственных мыслях. Просто потому, что он и без этого уже давно всё решил. Ответ изначально был в его подсознании. К чертям ту, старую жизнь! Он выбирает эту. Выбирает Анику.