– Так-то так, – ответил Сталин, – в стратегическом отношении наш курс совершенно верен. Товарищ Малинче сказала, что только наш Советский Союз можно преобразовать в их империю, используя методы социальной трансформации, потому что в его основу положен принцип социальной справедливости. Зато все остальные, то есть буржуазные государства, по их науке могут пойти только под снос, потому что в их основе лежит алчность, а это никак не согласуется с их принципами.
– Так это же хорошо, – кивнул Берия, – и вообще, Коба, я не понял – в чем же тогда проблема?
– А проблема в том, – вздохнул Сталин, – что если в стратегии мы полностью сходимся, то в тактике между нами и имперцами большие разногласия. А тактика у нас сам знаешь откуда. От классиков марксизма, которые сами никакого справедливого общества не строили, а только о нем рассуждали. От Ильича, который едва успел начать практическую работу, а также от наших собственных шишек, которые мы набили, строя первое в мире государство рабочих и крестьян. Одним словом, сплошная эмпирика, сдобренная густым соусом оторванной от жизни марксистской теории. Не наука это, Лаврентий, а лишь нечто не нее похожее. В науке всегда дважды два равно четырем, а у нас ответ получается в зависимости от того, кто умножает. Иногда это пять, а иногда и минус один с дробями. Одним словом, как придется. А так не годится. Без четкой теории, способной однозначно объяснить процессы, происходящие в человеческом обществе, нам никак нельзя. Нам надо либо переходить на их платформу, либо развивать свой марксизм до уровня полноценной науки, чтобы он был не набором пустых догм, а руководством к действию. А расхождения у нас именно в догмах, а это не лечится. Тут шаг вправо, шаг влево равно побегу.
– А без Империи никак нельзя? – спросил Берия. – А то как-то нехорошо для людей выйдет. Боролись они, получается, за советскую власть, боролись – и все зря, вместо этого надо было восстанавливать самодержавие и снова сажать на трон кого-то вроде Николашки. Или, хуже того, подумают, что тебе самому захотелось быть царем. Это я, Коба, так, утрирую, но именно так и будут говорить наши с тобой оппоненты.
Сказав это, Берия с многозначительным видом подпихнул в сторону Сталина папку с материалами по делу «фронды».
– Я это и имею в виду, – сказал вождь, откладывая в пепельницу погасшую трубку, – правильная социальная теория нам нужна как раз для того, чтобы все люди в партии и государстве были на своих местах, строго по науке. А то развели тут, понимаешь, гадюшник. Скажи, Лаврентий, вот когда меня не станет, сколько времени ты лично проживешь, если вся это кодла решит, что ты стал им опасен, и ополчится на тебя в полном составе? А сколько продержится наша с тобой страна после того, как власть в ней захватит эта твоя «фронда»? А название – это дело десятое, на слове «империя», Лаврентий, свет клином тоже не сошелся, да и, как объяснила мне товарищ Малинче, преобразования социальных ключей тоже проводятся поэтапно и не в один день. Этот процесс и так уже начался, даже до имперцев. Персональные звания в армии мы уже вернули, героев прошлого – Александра Невского, Ивана Грозного, Петра Первого, Суворова, Кутузова и адмирала Ушакова – в кинофильмах прославили (недаром же Ильич говорил, что важнейшим из искусств для нас является кино). Теперь на очереди возвращение в армию погон, обращений «товарищи солдаты» и «товарищи офицеры», а также, самое главное, Лаврентий, внедрение тотального психосканирования и профориентации для всех, кто занимает высокие партийные и государственные должности. А уже потом можно будет поговорить и об Империи, тем более что сами товарищи имперцы, в одном строю сражающиеся вместе с нашей Красной Армией, к тому времени реабилитируют это понятие.
Некоторое время вождь молчал, будто бы собираясь с мыслями и обдумывая дальнейшие слова, потом снова заговорил:
– Или даже не так, Лаврентий. Психосканированием и профориентацией членов ЦК, наркомов и прочих ответственных товарищей, в том числе и в твоем наркомате, необходимо заняться немедленно. Слишком дорого обходится нам некомпетентность и разного рода эгоистические устремления высокопоставленных руководителей. Проблема в том, что у нас имеются только два комплекта оборудования для этой работы и всего лишь один квалифицированный социоинженер, товарищ Малинче Евксина. Поэтому первое, что мы должны сделать, это приступить к разработке собственного оборудования для этой профориентации и начать подготовку дополнительных кадров социоинженеров. С теорией психосканирования, социоинженерии и технической стороной вопроса нас обещали ознакомить в полном объеме, но, как ты сам понимаешь, от теории до работающей установки собственного производства – огромное расстояние. Не исключено, что для создания действующего образца нам придется с нуля создавать целые отрасли промышленности. Я не знаю, возможно ли вообще это, но если все проблемы действительно преодолимы, то эту работу можно поручить только тебе и никому больше. Понял, Лаврентий?