Тем, что осталось от полка, командовал оберстлейтенант Карл Маус, бывший командир батальона, занявший эту должность после того, как предыдущий командир полка во время рекогносцировки местности был застрелен прямо на своем НП из тяжелого лазерного ружья. Ноги остались на месте, а голова просто испарилась, потому что наведение осуществлялась по отметкам линз бинокля. Занявший место этого несчастного оберстлейтенант Маус, кроме прочего, был замечателен тем, что вдобавок к офицерскому званию имел диплом врача-стоматолога и пять лет с двадцать девятого по тридцать четвертый год зарабатывал на жизнь тем, что дергал и сверлил людям зубы. Но это так, к слову, потому что никаких дополнительных преимуществ квалификация стоматолога в данном случае не приносила. Впрочем, никто – ни оберстлейтенант Маус, ни командир 10-й танковой дивизии генерал-лейтенант Фердинанд Шааль, ни командующий 46-м мотокорпусом генерал танковых войск Хайнрих фон Фитингоф, ни сам Гейнц Гудериан – и подозревали о том, что твердо знал генерал-лейтенант РККА Иван Болдин. Пройдет еще несколько минут – и обманчивая утренняя тишина внезапно для немецкой стороны взорвется грохотом артподготовки и ревом десятков мощных танковых моторов.
Так и произошло. Ровно в четыре ноль-ноль по Москве на единственную нитку траншей и позиции полковой артиллерии обрушился град снарядов от второго сводного артполка, сформированного из остатков артиллерии мехкорпуса генерала Мостовенко и прочих артчастей, сумевших благополучно отступить хотя бы с частью орудий. Впрочем, из-за дефицита боеприпасов эта артподготовка не была особенно длительной. Не прошло и четверти часа, как артиллерийский огонь прекратился и в атаку на немецкие позиции пошли советские танки, за которыми в рост поднялись стрелковые цепи. Такой ход русских вызвал с немецкой стороны немалое удивление, ибо на заболоченных берегах Гривды тяжелые Т-34 и КВ должны были увязнуть как мухи в патоке, так же, как по самые башни там уже увязли две «тройки» и несколько «двоек», вытащить которые до окончания боевых действий не представляется возможным.
Но ожидания немецких солдат и офицеров не оправдались. Тяжелые, почти пятидесятитонные КВ не только не увязли в зыбком прибрежном грунте, а, выехав на реку, с относительно небольшой скоростью продолжали передвигаться по поверхности воды, которая прогибалась под их гусеницами, будто была покрыта толстым слоем невидимой резины. Не повредил этим танкам и шквальный артиллерийский обстрел, который устроили едва пришедшие в себя германские артиллеристы. Снаряды немецких пушек просто вязли в чем-то, чертовски напоминающем опять же невидимые огромные резиновые подушки, которые эти танки толкали перед собой. Перед этой защитой оказались бессильны даже снаряды тяжелых пехотных орудий калибра 150 миллиметров, которые были бы смертельны даже для КВ. Одну такую пушку советская артиллерия уничтожила во время артподготовки, зато вторая смогла попасть в один из танков аж двумя снарядами, но при этом без малейшего эффекта, если не считать яркого фейерверка.
Таким же образом в этих «подушках» бессильно вязли пули из винтовок и пулеметов, благодаря чему ощетинившаяся остриями штыков советская пехота совершенно не несла потерь от вражеского огня и следовала за танками, находясь в полной готовности вступить в так любимую ей скоротечную штыковую схватку. При этом ответные выстрелы русских танковых пушек время от времени достигали своей цели, уничтожая то расчет орудия, то пулеметное гнездо. Пехота вслед за танками также вступила на непонятный упругий настил и пошла по воде аки посуху. Вот это для немецких солдат оказалось уже слишком, и те полезли из своих жидких окопчиков для стремительного и безудержного отступления еще до того, как советские танки подошли к противоположному берегу реки. Несмотря на хлестнувшие им в спины пулеметные очереди, почти двум третям спасающихся «белокурых бестий» удалось добраться до спасительной опушки леса и скрыться за его защитой.
Конечно же, все эти чудеса имели «имперское» происхождение: устройством, обеспечивающим перемещение по воде аки посуху, являлся генератор поля, повышающего поверхностное натяжение настолько, что водная поверхность начинает удерживать на себе не только швейную иглу, но и тяжелый танк. Поскольку все генераторы, участвующие в операции, были синхронизированы, то получилось единое покрытие, на время форсирования полностью перекрывшее реку. Вторым секретом, обеспечившим успешность атаки, были стандартные генераторы защитных полей от боевых скафандров штурмовой пехоты, которые серые взяли из ЗИПов, пока еще неприкосновенных. Четыре генератора, каждый из которых устанавливал защиту в своем секторе, обеспечили советским танкам абсолютную непробиваемость от всех видов немецкого оружия, а также безопасность движущейся следом пехоты.