Здороваюсь.
- Готов? - с серьёзным видом спрашивает меня Богдан. «Со своим инструментом - отлично!» - Дмитрий показывает большой палец.
- Я уже в группе, - улыбаюсь ему. Мой ответ удивляет парней самоуверенностью и вызывает улыбку. «Сейчас заценим твоё мастерство, - сказал Крис. - Идём».
Мы углубились в Интернациональную. Сбоку от невысокого обшарпанного домика примостился неприметный вход в подвальчик. Вот там и располагалась студия.
Спускаемся по длинной и крутой лестнице вниз; на всю длину пролёта горят две лампочки. Такое ощущение, что это дорога в никуда: спускаешься, спускаешься и спускаешься, а ступени никак не заканчиваются и конца края им не видно. «Катакомбы, блин, какие-то», - бормочу я, чуть не навернувшись с лестницы. Хорошо хоть меня вовремя под руку схватил Крис. «Осторожней!» - с натугой воскликнул он, заставляя моё тело вновь принять вертикальное положение.
Мы выходим в длинный коридор с полукруглым потолком и подходим к администратору с лицом херувима, сидевшим за столом и игравшимся в онлайновые танки. Как он тут вообще оказался? Что забыл здесь посреди гнездившегося сумрака? Его внешний облик стопроцентно контрастировал со здешней «металлической» обстановкой. Идеальный точёный нос, острый подбородок, внимательный мягкий взгляд, тонкие руки. Я пребывал в лёгком шоке. Такие должны слушать попсу, гулять с девочкой под ручку, храня ей верность, и рассыпаться тысячей слов о великолепии заката, с силой прижимая подружку к себе, а не торчать в подобных местах и слушать «адскую» музыку.
- Кто? - лениво спрашивает херувим.
- Бунтари, - говорит Крис, кладя перед пареньком триста тысяч. Администратор отрывается от танков, смотрит в журнал, записывает туда что-то, пересчитывает деньги, и лепечет сиплым голосом, возвращаясь к игре: - Проходите. Ваш зал под номером два.
Мы проходим вглубь подземного царства, сопровождаемые взрывами и выстрелами компьютерной игрушки, и останавливаемся перед нужной дверью в глубине арочного прохода. Оттуда доносятся хриплые вопли непонятных слов, явно не принадлежащих человеческому языку, словно древняя инквизиция пытает уличённых в колдовстве, и рваные ритмы электро-гитары с ударными, превратившиеся в натуральную долбёжку. Мы молчим, слушаем. Как я ни старался вслушиваться, но так и не смог разобрать ни единого слова, хотя интуитивно понимал, что певец использует великий и могучий русский язык.
- Вы понимаете, что он поёт? - Боцман обводит нас пытливым взглядом.
Никто ничего не говорит.
- Ему бы над техникой исполнения поработать, - он цокает языком, - может, тогда что-нибудь и будет получаться.
Вскоре музыка за дверью стихает и из зала выходит троица музыкантов. Я бы всем им дал по лет шестнадцать, не больше. Угловатые подростки в «косухах» прошли мимо нас и, посмеиваясь, покинули подвальное помещение; сверху лишь донёсся скрип не смазанных дверных петель, вызвавший неприятные мурашки по телу.
Первым в помещение вошёл Крис. Следом мы.
Зал был просторный и полуовальный. На правой стене - во всю ширину - прикреплён разноцветный бумажный плакат, поверх бумаги, ближе к потолку, висели большие круглые часы. Левая же стена, наоборот, заставлена колонками. Посередине комнаты стояла ударная установка, подле неё, в пенале, прикреплены разные модели шестиструнных бренчалок.
Беру несколько минут на подготовку, настраиваю свою «малышку», которую я достал из чехла. Новые знакомые, будто пришли на концерт, расселись у входа в ожидании шоу и негромко переговариваются между собой, бросая в мою сторону косые взгляды. «О чём они говорят?» Я не должен их разочаровать, мысленно настраиваю самого себя на отличное прослушивание. Закрываю глаза, глубоко вдыхаю и выдыхаю носом. Я готов! Провожу медиатором по всем струнам, вызывая звук. Колонки слегка шипят, но это ничего. Прижимаю левую руку к грифу - кончики пальцев чувствуют жесткость струн - и, резко распахнув глаза, принимаюсь за дело. Я исполняю несколько треков из Металлики, плавно переходя от одного к другому, медленно подхожу к микрофону и заканчиваю выступление собственной песней, введя прослушивающих меня ребят в ступор.
Стою и смотрю на экзаменаторов. Те в глубоком онемении тоже смотрят на меня.
- С ним мы прорвемся, - Боцман начинает хлопать в ладони.
- The powerful energy! - от переизбытка чувств Крис явно забыл русский язык.
Длинноволосый Богдан поднимает кверху руки и, сцепив пальцы в замок, машет ими.
Взяли.
Я в группе!
Первая ступенька пройдена.
- Отныне ты наш фронтмен, - веско добавляет Крис. - Никто не против?