- Да, не пошел, но и на шее ни у кого не сидел. Всё сам. В том числе и зарабатывал. Мой отец меня не содержал.
- Если ты знаешь, то я получаю деньги не из твоего кармана.
- Но ты работаешь в моей фирме.
Я незаметно для отца Криса знаками показывал остальным, что пора линять, но никто не уходил. Вообще, странно было слышать такой разговор отца с сыном. У меня их диалог не укладывался в голове.
Осторожно отхожу к гардеробу, одеваюсь и чуть ли не угрозами заставляю Боцмана и Богдана покинуть номер вместе со мной, оставив Криса с отцом наедине. Их разговор не для наших ушей и должен остаться между ними.
Мы спустились в холл, поздоровались с сотрудницами отеля, и вышли на улицу, тут же окунувшись в столичную атмосферу.
- Боюсь представить, чем закончиться их беседа, - Богдан первым озвучил беспокоившую нас мысль.
- К чему-нибудь придут, - сказал Боцман. - Но если бы мой батя узнал, что я иногда что-то нюхаю, не сносить мне головы: открутит в два счета и насадит на лампу вместо абажура.
- Не сравнивай две совершенно разные культуры, - сказал я, думая куда пойти. - И по поводу услышанного: между ними давно пора расставить все точки над «и».
- Кто что планирует? - интересуется Боцман.
- Я домой, - сказал Богдан. - Если вдруг появятся идеи - звоните. Я на мобилке.
В мои планы неожиданно вторгается трель входящего вызова. На дисплее светится «Анна». Я хмурюсь и принимаю звонок.
- Слушаю.
- Здравствуй. Представляться нет необходимости?
- Не нужно, - я шёпотом прощаюсь со всеми и выдвигаюсь в сторону улицы Карла Маркса. - Как дела?
Признаться, я был сильно удивлён. Даже не её звонком, а тем, что она узнала мой номер и записала свой контакт в мою книжку. И когда она успела? Я как бы догадывался, но сомневался в подогнанном ответе интуицией.
- Ты сейчас свободен?
- Совершенно.
- Через десять минут возле входа в Центральный книжный магазин, - сказала девушка и положила трубку.
-16-
Твою мать, меня даже не спросили, хочу ли я каких бы то ни было встреч. Ну, подожди, девочка. Я быстро меняю направление прогулки, выхожу на Комсомольскую, поднимаюсь на верх улицы и сворачиваю направо. Пять минут, и я у книжного магазина в ожидании встречи с обнаглевшей девчонкой. Условия она мне ещё будет диктовать! Врать не буду: её стервозность и самомнение мне импонировали.
Угловая дверь книжного магазина приглашала приобщиться к мировому культурному наследию. С просматриваемых через стеклянную часть двери полок на меня смотрели герои великих авторов. Все они, от Тома Сойера до Безухова, были чем-то на меня похожи. В один прекрасный день брали в руки всю волю и не боялись показаться смешными или прокажёнными. Я тоже не боялся. Заметив Аню на расстоянии метров двадцати я, чётко всмотревшись в её фигуру, вытянул руки на встречу и побежал крича:
- Аннушка, Анюта - добавь мне в рюмку брюта, - я надеялся смутить девчонку, но ошибся. Она была не менее оригинальна:
- Шампанского нету, выпей водки, закуси котлетой, - пролепетала она, со строгой усмешкой глядя мне в глаза. Приложила руку ко лбу и упала в мои объятья, заливаясь смехом. Народ, привыкший к фрикам всех мастей, нас практически не замечал, лишь парни-неформалы со скейтбордами подмышкой, активно моргая ресницами, пытались понять, кто ещё, кроме них, посягает на оригинальность в этом остывшем городе.
- И не холодно тебе? - спрашиваю её, указывая на тонкость драпового пальтишка бежевого цвета, украшенного элегантным поясом.
- Оно тёплое, дурачок.
- Ага, въехал. Теплее, чем кажется.
- А всё на свете немного теплее, чем кажется, немного вкуснее, чем кажется, немного дольше, чем кажется, - её взгляд пробежался по молнии моей куртки.
Я обнял её, как обнимают девчонок на сельской дискотеке. Немного пошловато. Немного вызывающе.
- Гульнем, чё ли? - развязно ухмыляюсь.
- Ты мне не чокай, - и она сжала мне ноздри - Сливу посажу, не одним тональником не скроешь.
- А я ими и не пользуюсь, скажу: «Бандитская пуля прилетела», - мы смеялись и спускались вниз по голому, окутанному только холодом зимнего вечера проспекту. Минск отбрасывал тени от только-только зажегшихся огней витрин. Хрустальные бокалы, люстры «Невеста». Удлинённые цилиндры висюлек скрывали чёрный патрон, зеркальные ромбики, висящие острым углом вниз, создавали эффект свадебного платья. Всё это стекло было натёрто до рвотного блеска.
А вот и ювелирный магазин. Брюлики, белое золото, дорогущий изумруд, который выставили на лицевую витрину, как символ престижа ювелирного салона.