- Ты поучать пришёл меня?
- Можно сказать и так. Хреново, что такой талант добровольно стоит в кассу за билетом на тот свет.
- Вы меня из группы выперли, между прочим.
Боцман посмотрел на меня как на дебила.
- Всему есть предел, Олег. Даже пофигизму. Ты конкретно забил на нас, на музыку, на себя. Нам ничего не оставалось, ты просто не оставил выбора.
- Выбор? - усмехаюсь я. В моей голове вдруг что-то взорвалось, и она начала раскалываться. - Выбор - залог дураков. Умный человек просто идёт к назначенной цели. А по поводу меня: я просто стал вам мешать, и вы решили от меня избавиться. У нас же нехилые разногласия пошли по поводу нашего дальнейшего пути. Я считаю, что в музыке должен быть смысл, какое-то наполнение, а не просто набор нот и слов, которые соответствуют интересам толпы.
- Ты бы хоть попытался меня услышать.
- Почему? - удивился я. - Я тебя очень хорошо слышу.
Боцман от моих слов лишь поморщился как от зубной боли.
- Ты знаешь, что о тебе говорили за спиной?
Меня вдруг взбесила тема беседы:
- Мне плевать, что и кто там считал или считает по поводу меня! Мнение людей о моей персоне меня никогда не волновало. Я - это я. И ничего больше о себе знать не хочу, потому что и так достаточно знаю о себе самом.
- Ты мне тут переделанными цитатами Оскара Уайльда не сыпь, - вставил он.
Его слова, признаюсь, сильно удивили меня. Я с минуту просто сидел и смотрел на товарища, пытаясь увязать в голове давно сложившийся образ Боцмана- раздолбая и Боцмана- учёного, который выплыл откуда-то из глубин его бунтарской натуры. Он видел мою реакцию и ухмылялся, что произвёл впечатление.
- Что, думаешь, только ты книжки читал, а остальные безмозглые придурки? - спросил он.
Мотаю головой, затем делаю несколько глотков пива. В голове каша.
- Вот что ты за человек? - вздохнул товарищ.
- Сложный.
- Стань проще...
- Нет уж, - оборвал я его. - Лучше быть сложнее, а те, кто попроще, останутся позади, чтобы перетирать мои кости. Ведь кому-то, согласись, этим же надо заниматься, чтобы скрыть собственную глупость и банальную зависть.
Боцман мрачно захохотал.
- Зависть? - он весь дрожал от смеха. - К кому? Наркоману, которому жить осталось всего ничего?!
- Даже если и так, - во мне чёрной желчью вскипало бешенство. - Мозги и у нарколыг могут варить получше любого другого человека.
Боцман резко оборвал смех и строго посмотрел на меня.
- Да, мозги, - в его голосе затесалась ирония. - Они варят до поры до времени. Потом вместо них остаётся просто кисель.
Это потом, спустя пару дней, я понял, что Боцман нарочно вывел меня из себя. Но сейчас... Я в мгновение ока подскочил к товарищу и ударил его по лицу. Он и не думал сопротивляться. От силы удара Боцман слетел с табуретки на пол; в его взгляде плескалась жалость. Это меня ещё больше взбесило. Я коршуном набросился на него и давай наносить удары один за другим. После каждого удара Боцман приговаривал: «Давай!.. Еще давай!.. Ты бьешь как девчонка... Меня бабушка и то сильнее лупила...». Я был зол на себя, на него, на весь белый свет, что ополчился против меня и стал показывать клыки. И моя скопившаяся злость навалилась на товарища снежной лавиной, который в буквальном смысле принёс себя в жертву, чтобы я одумался.
И я одумался... после того, как увидел заплывшее лицо Боцмана, залитое кровью. Мой кулак замер в воздухе, я сжал челюсти, задрожал, словно ребёнок от страха перед темнотой, и слез с друга (?). Боцман лежал неподвижно и тупо смотрел в потолок, не шевелясь. Я всхлипнул раз, другой, затем отполз в угол кухни, где уселся и подтянул к груди колени, обхватив их руками. Что я сделал? Что делаю? Я действительно стал не я?
Вдруг Боцман хрипло с бульканьем вдохнул и закашлялся. Он перевернулся на бок, согнул левую руку, сжал кулак, упёрся на него и приподнялся. Я дрожал как щенок и боялся пошевелиться. Боцман приподнял голову и уставился единственным не заплывшим правым глазом на меня. Его взгляд по-прежнему был наполнен жалостью. Но в нём появилось и что-то ещё - я не мог понять, что именно.
- Пока не поздно, Олег, иди в лечебку. Иначе двинешь копыта.
- Зачем тебе это? - спрашиваю его сквозь слёзы.
- Мы не враги, а друзья.
Его слова жгли моё сердце, вонзались в него раскалёнными стрелами, открывая выход для душившего меня гноя. Впервые в жизни действительно захотелось завыть волком. Если бы я находился в каком-нибудь лесу, то мой рёв непременно бы понёсся к луне и затерялся где-нибудь в пространстве.
Не в силах сопротивляться накатившему сожалению, пониманию, тоске, я уткнулся лицом в колени и начал взахлёб рыдать.
В себя я пришел от хлопнувшей двери.