Накануне Димир уже хвалил его, но именно сейчас слова задели парня за живое. Ему стало не по себе, но в хорошем смысле, будто это отец отметил его заслуги…
— Ты… Использовал [Тишину]? — спросил юный маг чтобы разбить неловкое для него молчание.
— Да, чтобы нам никто не смог помешать.
— Помешать?
— Верно. А то неудобно выйдет, если кто-то поймёт, что тыт тут сдаёшь мне планы короля.
— Что? — Сорин окончательно перестал понимать, что происходит, но мысли о сне во сне начинали казаться ему всё менее убедительнее.
— Король решил нападать на меня, или нет?
Парень свесил ноги с постели и, опустив взгляд, нахмурился.
— Только я и Йонас пытались его вразумить, но это бесполезно. Его ненависть к тебе словно нечто личное.
— Полагаю, ты не знаешь причины, — сказал Димир и Сорин кивнул. — Кстати, я тоже не в курсе. С самого первого дня моего появления здесь он искал пути как по-тихому избавиться. Сначала Альгирдас хотел меня прирезать, но Эгле разглядела следы ритуала Призыва и не позволила ему. А потом меня посадили в тюрьму и хотели казнить как самозванца, но Мантас вмешался. Затем, таскали на сложные миссии, в надежде что погибну сам. А потом просто подставили, устроили показательное судилище… Мне верила искренне только Розалия, она помогла бежать.
— Розалия? — удивился Сорин и тут же поник. — Жаль, что эти Герои мертвы. Они верили тебе и хотели помочь.
— Они живы, и находятся на моей стороне.
Повисло молчание. «Нет, я точно сплю», — подумал парень.
— Я как-то ожидал реакцию посущественнее округлённых глаз, — протянул Димир. — Наверное, ты хочешь знать, на чьей я стороне и что собираюсь делать?
Сорин кивнул.
— Вот только сложно будет это объяснить. Постараюсь вкратце. Пресветлая, на самом деле, узурпатор. Тьма создательница этого мира. И она не чистое зло, собственно, как и её любимые дети — демоны. Этот круг ненависти между людьми, эльфами, оборотнями и демонами крутится очень и очень давно. Но всё это не важно. Мир умирает, и Тьма давно разработала сценарий обнуления. Увы, вмешалась Светлая Богиня и спутала все карты.
— Я не понимаю… Разве ты не избран Пресветлой?
— Нет. Я даже не избран Тьмой. Я служу иному богу, Богу Разрушений Эою. Я должен очистить этот мир от разумных до того, как лучи солнца выжгут всё живое, а земля превратится в кипящую лаву. Это тонкий и кропотливый труд, Эой хотел просто всё уничтожить, не церемонясь с чувствами и телами смертных, но мне удалось его переубедить.
— Что ты такое говоришь? — Сорин хмурился по мере продвижения рассказа, и сейчас смотрел на ночного гостя с явным недоверием. — Ты хочешь уничтожить мир?
— Я хочу сделать его гибель… менее болезненной. Подумай сам, вспомни, что творится вокруг, все необычные явления природы. Всё это происходит потому, что элементали не справляются со своими обязанностями, они не могут поддерживать порядок как прежде.
— Ты… ты сумасшедший… Нет, мне это всё снится. Элементалей не существует, это сказки. Их никогда и не было.
— Увы, почти всё, что ты знаешь ложь. Я же говорю правду. Как делал это всегда.
— Но почему тогда, в Зелёном Логе, ты промолчал? Я бы… Я бы перешёл на твою сторону. Я видел, как живут простые люди в твоих землях. Какому бы ты богу не служил, видимо, он самый правильный и справедливый из всех.
«Слушай, а мне этот паренёк нравится», — раздался голос в голове и Владимир улыбнулся.
— Что? — смутился Сорин.
— Эою нравится твоя искренняя лесть.
— Э-э. Тот Бог? Он меня слышит?
— Он внутри меня. Некогда он являлся частью Тьмы, а потом она его заперла, отведя роль Разрушителя на последние дни существования мира. Только он не любит об этом вспоминать. Я сосуд Эоя, его вместилище. Отчасти, он в этом мире, а отчасти всё ещё находится в клетке. Я нечто наподобие окна. Потому-то я и смог получить столько мощи за семь лет, ему выгодно моё развитие. Чем я сильнее, тем шире окно.
— И однажды он выйдет?
— Да. Чтобы окончательно уничтожить мир.
То, что говорил Димир, больше походило на бред. Какой ещё третий бог? Какое уничтожение мира? Да, об аномалиях климата и природы Сорин знал, но просто так поверить в то, что всё вокруг исчезнет? Это можно спокойно принять будучи глубоким старцем, но не когда тебе только двадцать три.
— Ты не веришь мне.
Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.
— Я был в твоих землях. Люди верят тебе, превозносят тебя. Образ святого тебе явно к лицу больше, чем бред о скором конце света.
— Эх, будь это бредом, — тихо сказал Димир и тяжело вздохнул. — Я бы и сам хотел ошибаться. Могу показать тебе свой статус и ты поймёшь, если я только захочу, то уничтожу всех и вся в течении месяца максимум.