Впереди из травы на меня прыгнул слайм, которого я приручил на лету. Он запрыгнул мне на плечо, после чего не успел соскочить на землю, как его разорвала искра разряда и меня окатило водой.
– Твою мать! Сорин! – крикнул я с раздражением.
– Ой, прости! Я забыл, что ты приручаешь их.
Он подбежал ближе и, взмахнув своей палочкой, окатил меня струёй теплого воздуха, отчего одежда моментально высохла.
– Хм, удобно. Молодец.
Я похлопал его по плечу и мы пошли дальше.
– Давай проверим, как ты видишь мои навыки скрытности? – спросил я. И, не дожидаясь ответа, применил их.
Судя по рассеянному взгляду парня, он меня не видел. Прошептал несколько заклинаний, что не дали результата. Не сказать, что я становился полностью прозрачным, скорее взгляд не цеплялся, я будто попадал в слепое пятно на сетчатке глаза. Естественно, в полумраке я был более не заметен, чем на свету.
Если бы маг направил магию обнаружения прямиком на меня, то мог бы и увидеть. Но [Тихий Шаг] сделал свое дело.
Я материализовался рядом с Сорином.
– Ну что ж, немного жаль.
Парень отпрыгнул от меня с вскриком.
– Ты зачем так подкрадываешься?
– Прости, не хотел. Не думал, что ты такой чувствительный. Кстати да, ты ничего сейчас не чувствуешь?
Я стоял напротив него, посылая [Силу Тьмы].
– Мне, как это сказать, немного не по себе. Ты будто хочешь убить меня, жутко.
За его спиной зашевелилась трава и из неё что-то потянулось, длинное и тонкое. Я оттолкнул Сорина и активировал [Щит Тьмы].
Ложная тревога: маленькое растение-монстр. Увы, не то, что нам было нужно по заданию. Мы слишком крупные объекты для него, так что, скорее всего, раскрыл себя из-за моего призыва. Жаль и убивать такого маленького: наживы с него никакой. Я приказал спрятаться и пошёл дальше.
– И мы его оставим? – спросил меня догнавший парень.
– А смысл его убивать? Он ест только крыс и ящериц, для авантюристов никакой опасности не представляет. Пусть вырастет, тогда хоть какой-то лут из него выйдет.
– Но ведь это монстр, пусть и маленький! – возмутился маг.
– То есть если монстр, то можно убивать маленького и беззащитного?
Кажется, я смутил Сорина и мы какое-то время шли молча.
– Тогда выходит, что ты оставляешь детёнышей гоблинов в живых?
– Что за чушь! Гоблины стадные, в одиночку малыш умрёт, а подросток уже может быть опасен, особенно если скооперируется с кем-то. Либо премкнет к другой группе гоблинов, расширив их генофонд и численность. С крысами такая же песня. А это растение никуда не уйдёт, оно будет в одном месте, ещё и питаться другими монстрами. Смысл его убивать сейчас?
– То, что ты говоришь очень странно.
– Ты чувствуешь подвох в моих словах?
– В том и проблема, что нет. Но от мысли, что мы прошли мимо монстра, которого могли убить, как-то не по себе.
– Ты упорно делишь мир на белое и черное, в этом твоя проблема.
– Но ведь мир дуален: свет и тьма, добро и зло.
– А если я тебе скажу, что мир серый?
– Ну, на поверхности совершается зло, но его гораздо меньше, чем под землей.
– Да ладно! – усмехнулся я. – И много добра тебе сделал Фейн с компашкой?
Увы, я ненадолго озадачил паренька.
– Да, он бил меня. Но не пытал же? Не отрезал мне конечности, не пил кровь. Я не был рабом.
– Не был рабом? Ты уверен? Хорошо, другой пример. Вот все эти монстры здесь в подземелье живут сами по себе и тебя не трогают. А мы приходим сюда и убиваем их. Приходим к ним домой и убиваем. Не выступаем ли мы в роли монстров для них?
– Но они вылазят наверх и убивают людей!
– То есть, мы наносим удар первыми?
– Да, именно так!
– А ты замечал насколько низкие уровни у тех, кто на поверхности? Ниже тех, кто здесь. Почему поднимаются самые слабые, а кто сильнее и сидит глубже? Не лучше ли было выходить наоборот сильным, что могут уничтожить несколько поселений на корню прежде, чем придут герои либо авантюристы?
– Ну я, это. Не знаю, – сдался он.
– Может, молодым особям места мало здесь, плюс куча авантюристов, вот и бегут они наверх, где тихо и спокойно. Где могут потихоньку и женщин таскать и жить припеваючи.
– То есть это мы вытесняем их на поверхность?
– А кто знает, Сорин? Кто знает.
Между тем, впереди показались два слайма, что я с легкостью приручил и попросил двигаться впереди нас.
– Или другой пример, – продолжил я. – Девушку украли гоблины и подвергали насилию. Но её успели спасти до того, как она потеряла рассудок. Что с ней делать? Уважительной причины убивать нет, но и возвращать тоже. От неё отвернутся все её родственники. Так не лучше ли её увести в другое место, где она её никто не знает, где она сможет устроиться на работу и жить спокойно. И пусть родственники думают, что она просто пропала без вести. Но выживших отправляют именно в их родные деревни. Зачем?