Великая Тьма!
И как же мне спастись-то?!
Крутить руль по новой было уже бесполезно, а вход в каюты перегородили свалившиеся ящики, отчего-то вытащенные накануне из трюма наружу. Оставалось только одно – бежать.
– На абордаж! – громко поддержал я довольные крики вокруг, затем вытащил небольшой нож (меч остался в каюте) и со всех ног помчался в спасительную передовую.
Грохот сапог за моей спиной подстёгивал ритм. Так что через оба борта я буквально‑таки перелетел. Даже на миг засомневался, был ли это самосохранительный порыв тела или же удалось каким-то образом применить левитацию. Но события не дали времени поразмышлять. Возле меня зазвенели клинки, и я, пригибаясь, юркнул подальше от того места, где был. Очень удачно! Моряк, преследующий меня, не смог повторить манёвр и оказался втянут в драку. И всё же, не успел я выдохнуть спокойно, как и сам стал вынужден вступить в бой.
Моим противником оказался мужчина зрелых лет в богатой и опрятной, пусть и уже запачканной кровью, одежде. Он удивлённо глянул сначала на мой скромный нож, а затем, ещё более изумлённо, на меня самого. И его интерес оказался взаимным.
Столь близко шрай-ханца я видел впервые, но сразу оказался вынужден признать, что рыжий разбойник Ашер некогда мог верно рассудить о моих предках. Действительно, будь моя кожа не просто смуглее обычного, а столь же насыщенно золотисто-коричневой, или же если бы глаза оказались карими или чёрными, то моё происхождение было бы более однозначным. При любом удобном случае я смог бы смело заявлять, что происходил из Шрай-Хана. Но это было не так. Генетика одарила меня своеобразной внешностью, вобравшей в себя черты крайне разных народов. И любой житель Амейриса, Юрвенлэнда, Диграстана, Цурканды, Ингшварда или какой иной близлежащей страны сразу понимал, что я чужак среди них, а то, как и Ашер, мысленно ставил на мне клеймо сына некой блудной девицы.
Обычно меня подобное отношение других ко мне не занимало, так как я нигде не задерживался. К любому путнику завсегда же и принято относиться настороженно и отчуждённо… Но от того, что, глядя на меня, мой противник скривился так, как будто у него во рту вдруг оказалась кислая долька лимона, я отчего-то разъярился не на шутку! Глаза сами собой гневно прищурились. Зубы сжались. Язык изнутри облизал их, словно требовал наполнить рот чужой кровью.
И я сделал выпад.
Мой маленький нож мало чего мог сделать против сабли, но я был юрок, хитёр, достаточно опытен, несмотря на юный внешний вид, да нацелен убить врага. А противник, ощущая собственное превосходство, лишь расслабился. Он сделал замах, словно отгонял меня как назойливую муху, однако я не отпрыгнул назад, как ему виделось, а, изгибая тело, чтобы уклониться от лезвия, смело продолжил движение. Нож проткнул область над пахом. А затем я постарался воткнуть его ещё глубже, проворачивая, и с силой потянул наверх, распарывая живот. Глаза шрай-ханца непонимающе округлились. Пальцы его на миг сжались крепче на рукояти сабли, но он зашатался и упал на доски палубы. Оружие тут же выпало из его рук. Губа под тонким носом с горбинкой вздрогнула.
Победа была быстрой. И лёгкой.
Я, мельком оглядываясь, чтобы не пропустить опасность, присел и сжал окровавленными ладонями голову мужчины. Он был ещё жив, а потому я, наслаждаясь моментом, приблизил свои большие пальцы к его глазам и под вопли смерти вокруг медленно выдавил их.
– Не надо было так на меня смотреть.
Затем я вытащил из живота шрай-ханца нож. Не удержался и слизнул с лезвия кровь языком. И только потом обтёр его и убрал, решив взять взамен саблю поверженного противника. Она была не такой удобной как мой меч, так что я вновь поморщился, прежде чем осмотреться в поисках новой мишени – рулевого. В творящемся бедламе стоило по‑тихому от него избавиться, и тогда разборка состоялась бы только с капитаном. Остальные члены команды вряд ли заметили, что я устроил у рулевого колеса.
Однако, мысли о Бавальте привели к тому, что я вдруг увидел его шагах в семи от себя.
Таково уж «проклятие» магов. В нашей жизни резко увеличена событийность, а то, о чём мы думаем, так и норовит появиться в судьбе.
Капитан поставил правую ногу на грудь своего противника, чтобы было удобнее вырвать из его грудины оружие, и сразу повернул голову в мою сторону – значит, видел меня до и намеренно шёл разобраться с пассажиром. Он действительно подошёл ближе. И за это время я пришёл к выводу, что устранять его никак нельзя. Моя договорённость доплыть до Юдоли была именно с этим капитаном, а новый мог и обобрать навязавшихся попутчиков, скинув их трупы в морские пучины. Так что я миролюбиво опустил саблю и почти сразу ощутил сильный удар в челюсть.