– Почему вы вчера от меня отказались?
– Сударыня, не думаю, что сейчас подходящий момент доносить факты, которые бы обеспечили понимание многих моих принципов, – вежливо заметил я, но мой отказ, по всей видимости, девушку воодушевил. Она грациозно поднялась и подошла вплотную к решётке.
– Вы не похожи на здешнюю чернь. Как вы оказались среди этих… этих мерзавцев?
– Чтобы попасть в самое неожиданное для себя место достаточно сделать самый неожиданный для себя выбор. Нынче у меня просто не моя жизнь.
– У меня тоже не моя жизнь. Эльза Моррем, дочь Вильяма Моррема, графа Форрейна не могла бы находиться в таком ужасном месте!
– Полагаю, вы правы, миледи.
– Постойте, сударь! – она протянула подрагивающую руку сквозь решётку. – Я вынуждена молить вас о милости. Прошу вас, дайте мне нож. Позвольте прекратить мои страдания!
И что у всех за привычка насильно впутывать меня в свою судьбу? Мне оно надо?! Нет, не надо! Так что я и отвечать не стал. Хотела бы миледи Эльза себя убить, так могла бы с разбега головой о стену удариться хорошенько. Ни к чему ей мой нож.
– Чего так уходишь? – появился на моём пути Шрам, не успел я сделать и десяти шагов по коридору.
– Посмотрел. Этого достаточно.
– Во, дурень-парень! – добродушно рассмеялся Шрам и указал на висящий на стене позади меня корявый кусок металла. – Если какая-либо баба нужна, так бери ключ от клетки. Только далеко не уводи девок. Вон здесь сбоку койка.
– Я дочку искал, – сообразил я, что меня не так поняли.
– Мелкую эту? В сам деле твоя, что ли?
– Моя.
– Так она вроде как кухарничает с Аглаей.
До кухни я не дошёл так быстро, как хотелось. Меня выцепил взглядом хмурый Ашер и настойчиво подозвал к себе.
– Ну-ка, скажи, малой. Ты ж такого заумника из себя, сука, строишь. Писать, ядрёна вошь, умеешь? Хорошо?
– В каком жанре?
– В чём там? – подозрительно нахмурил он рыжие кустистые брови, но махнул рукой на незнакомое слово. – Граф Форрейн, папаша этой белёсой шлюшки, в ярости любимого скакуна захлестал до смерти. Так что обойдётся он без чести своего зятька лицезреть.
– Гы-гы-гы! – загоготал Жиробой. – Зятька!
– Таков закон стариков. Кто первый у девки, тот ей и муж, – усмехнулся Ашер собственной шутке, прежде чем продолжить. – Письмо хочу ему послать. Напишешь за меня?
– Могу.
– Анжела! Тащи-ка сюда сундучок того сраного писарчука!
Смуглянка окинула меня холодным взглядом, но, подобрав юбку, ринулась исполнять указание.
– О чём писать? – между тем решил прояснить я ситуацию.
– А вежливо так поясним папашке, что, либо за так, но по частям его единственную память по любимой жинке отдадим, либо он нам щедрый выкуп выплатит. И если тянуть начнёт, то брюхатая она дороже стоить станет, ха!
– Выкуп в камнях? В монетах?
– Серебром… Да садись ты! Пиши уже.
Послушно сев за стол, я возмущенно провёл ладонью по неровной бугристой столешнице. Затем открыл принесённый Анжелой трухлявый сундучок с клеймом сборщика податей. Перо и чернила оказались прескверного качества. Бумага немного отсырела, но писать на ней было возможно. Собственно, удобно, на сколько это получилось, разместив канцелярские принадлежности, к письму я и приступил.
– Значит, так, ёптыть, – воодушевлённо затараторил Ашер. – Шлёт вам, граф Форрейн, поклон хозяин над вашими землями – благороднейший из атаманов. И в знак мира меж нашими родами, готов я дочку вашу вам отдать задёшево. Иного она и не стоит!
– Вот уж точно! Какая хорошая баба будет молитвы шептать, когда её всей кодлой ублажают? – воскликнул Сучок и рассмеялся, брызжа слюнями.
– За час до заката на конец седмицы пусть кто-либо в одиночку подъедет к дубу Висельника да оставит там серебра. Столько, сколько войдёт в тот мешок, что к писемку приложим. Коли добропорядочным родителем, ёптыть, окажетесь, то к полудню другого дня там же девку свою обнаружите. Нет, так уши её на память заберёте. Хорошая шлюха и без них обойдётся… И подпиши. Атаман Ашер Рыжий.
– А то ли он там пишет-то? – тихонько зашептала Анжела. – Сам говорил, что Странник чужой нам. Вдруг предаст?
– Сейчас и проверим, – нехорошо ухмыльнулся глава разбойников. – Читать-то я, сука, умею. Не зря грамотен! Так что давай-ка сюда письмо, малой.
Я послушно передал письмо, едда вывел последний завиток и поставил заключительную точку. Ашер подержал в руках лист. Повернул так, сяк. Затем всмотрелся, как будто имел отвратительное зрение, и, водя пальцем по первой строчке, начал медленно её зачитывать.