– Это кому только могло понадобиться наживать себе врага уровня Спящего Бога? Этот чудак полный идиот, что ли? Да и зачем осуществлять энергозатраты на сохранение чьих-то грёз? Они же должны быть ого‑го какими, – в удивлении приподнял я брови. – Как вообще у кого-то получилось забрать, да теперь ещё и прятать… несуществующий мир?
Призрачная дева хищно улыбнулась и заговорила с куда как большим энтузиазмом. Теперь её речь не была столь противно нетороплива.
– Важно другое. Спящий Бог не смог создать свой аватар полноценно. Творение насмеялос-сь над создателем. Могущество Спящ-щего утеряно. Оно заперто внутри Фантазии! Этот бог утратил свои силы, его мир теперь ничей, понимаешь?
Прозвучавшие в словах эмоции, жадность и предвкушение, заставили меня заподозрить, что со мною играют.
«Хм, она хочет, чтобы я примерил эти ощущения на себя и в результате проникся щедростью предложения?» – задумался я, так как сама по себе призрак не могла испытывать подобного. Осуществить то, на что она намекала мне, у неё никогда бы не вышло, и это пробудило во мне осторожность.
– Погоди, – нахмурился я. – Раз кто-то перемещает Фантазию, да и сама она не распадается, то у неё должен быть новый хозяин.
– Да, кто‑то правит этим иллюзорным миром. Но пока он не заявил о своём владении, пока его воплощ-щение существует только в Фантазии любой способный на то может с‑сделать с этим миром всё, чего он только пожелает. Законно!
– Бред. Спящий Бог один из владык Света. Думаешь, он спустит такое с рук? Ему без разницы кого из наглецов уничтожить: первого завоевателя или второго. Да хоть третьего! Он всех втопчет в пыль.
– Он ничего не сможет сделать, если его мир перес-станет существовать. А ты запросто поглотишь его.
– Это-то без сомнений. Но отчего Тьма решила рассказать об этом именно мне? С чего бы? Слуги на разрушение миров способные закончились, что ли?
Мой голос прямо-таки пронизывал сарказм.
– Нет. Нас много. Тебе ли не з-знать этого? Но нам не нужны последствия такого вмешательства. А ты, ты нейтральный. Тебе они не грозят.
– Да ладно? – скептически произнёс я.
– Тьме мешает Фантазия, но Тьма не имеет полного права на её разруш-шение. Так к чему провоцировать заклятого врага, когда есть ты? Ты и так отшельник, Странник, а, получив могущество Спящ‑щего Бога, ты сможешь скрыться от высших сил куда как лучше. Элементарно, никто не отправится на поиск того, кем ты станешь. Для Тьмы и Света будет проще забыть про случившееся. Поэтому разрушение Фантазии нужно тебе. Нужно!
– Ещё какие-нибудь варианты того, что мне стоит делать? Или уже уйдёшь?
– Уйду, когда скаж-шешь, что думаешь.
– Хорошо. Слушай внимательно, милая. Прежде всего, я думаю, что пора тебе узнать истину – когда призрак принимает человеческий облик, то ему лучше всё-таки открывать рот. Иначе эта оболочка превращается в балаганную маску. Зачем ты вообще так ради меня расстаралась? Я и без материального облика тебя бы узнал.
– Мне хотелос-сь сделать приятное. Себе.
Она протянула ко мне руку так же неторопливо, как говорила. Её пальцы дотронулись до моей щеки, и это прикосновение было отвратительно раздражающим. От него не просто веяло холодом суровой зимы. Ладонь походила на бархатистую резиновую перчатку, в которую набрали «живую» воду. Что-то бурлениями перемещалось с места на место, но под «кожей» не было даже намёка на кости или же плоть…
Бе!
– Став этим, ты утратила практически все ощущения. Ты даже видишь меня не так, как когда была живой. Что тебе в этом приятного?
– Тебе неприятно!
Губы женщины постарались изогнуться в улыбке, но у неё это вышло не особо красиво. Ей предстояло учиться и учиться мимике, какой она обладала в прошлом. Но, видимо, тренироваться в этом ей мало хотелось. А мне мало хотелось продолжать разговор. Поэтому я, даже не прощаясь, вернулся в дом и плотно закрыл за собой дверь. Затем сел за письменный стол и некоторое время смотрел в одну точку – дожидался момента, когда гостья покинет пространство, которое я считал исключительно своим. И только потом изменил позу да вернулся к записям. Стул подо мной скрипнул. Листы в чёрной тетради зашуршали под руками.
Призраком ночи стояла она
Да протягивала ладонь.
И, как мрамор, кожа была холодна,
И в зелёных глазах не горел огонь.
Туманным мраком её коса