Однако для перемен в царящем спокойствии было достаточно первых шепотков о том, что моё лекарство действительно помогает. Ещё до рассвета у ограды храма столпилось жаждущих исцеления больше, чем за весь предыдущий день. И как бы быстро ни шла работа по спасению, каждый человек требовал затрат времени. А терпеливому ожиданию толпа никогда не была подвержена. Сначала женщины с детьми на руках замолили о снисхождении. Потом те, кто побогаче, принялись звенеть монетами. Затем дорогу кулаками стали пробивать те, кто посильнее.
По итогу у меня создалось впечатление осады храма. И, поглядев на это безобразие из окон верхних этажей, я понял, что не желаю на него смотреть. Заместо этого я проведал Элдри, проверил, что она не притронулась к принесённым мной сладостям раньше положенного, и, не найдя чем ещё заняться, поплёлся со скоростью черепахи в свою лабораторию. Я кисло думал о том, что нельзя отлынивать от попыток ускорить изготовление вакцины. Гнев жителей покамест распространялся только на очерёдность и не стоило его углублять банальной нехваткой лекарства.
Здесь стоит заметить, что несмотря на скорость своего передвижения, я не желал тащиться в лабораторию медленно, как улитка. Я бы шагал привычно бодро, просто ступня продолжала нещадно болеть. Она меня прямо‑таки с ума сводила, но боль я благоразумно убирал только на ночь. И что ещё сказать? По дороге мимо меня сновали перепуганные жрецы. Из их болтовни я понял, что успокоить толпу не получилось даже у иерахона, слова пропали втуне. Так что моя тревога усилилась, и мне стало понятно, что я верно сделал, решив наведаться в лабораторию. Эта мысль даже помогала в том, чтобы делать шаг за шагом быстрее, хотя по ощущениям подобное можно было сравнить с хождением по лезвию ножа.
– Ужас! Ужас! – возомнив, что мне интересно его слушать, между тем принялся беспрерывно вскрикивать Стефан.
Представляете, насколько моя нога не желала выздоравливать? У этого хромого горбуна с лёгкостью получалось не отставать от меня. У него даже дыхалка не сбивалась, чтобы взбудоражено пищать:
– Милостивая Энкайма, да что же они творят?
– Творят? По-моему, они ведут себя естественно. Каждый из них стремится к выживанию и использует для этого все доступные возможности.
– Но они же как звери!
– Да. Похоже.
– Как вернуть им рассудок? Неужели Энкайма не вмешается и не вразумит их? Как же принести им покой?
Несомненно, навязчивый жрец так же, как многие другие люди и нелюди из различных миров, считал, что я немного не своём уме, раз зачастую говорю всякие несуразные вещи. Ха, несуразные! Это-то при том, что я завсегда стремился как можно чётче отвечать на поставленные вопросы! Мои собеседники даже не доходили до мысли, что сами виноваты в нашей неспособности понять друг друга, ибо вопросы они мне изначально задавали неправильно. Но Стефан таких нюансов моего восприятия не знал, а потому не в том русле задумался над моими последующими словами.
… Однако, прежде чем я сообщу вам свою гениальную фразу, проясню ещё один момент. Я посчитал, что по этикету мне непременно требуется ответить. Но так как общаться мне совсем не хотелось, то согласно правилам логики и собственному настроению решил ответить я только на третий вопрос, как последний из них.
Итак, как принести горожанам покой?
Под покоем я в основном понимал покой вечный, и, на мой взгляд, даровать вечность смерти галдящей толпе было бы очень правильно. Меня только на миг удивило, что высказал столь достойную мысль именно добродушный Стефан. Жрец ведь был щуплым калекой средних лет. Он с трудом передвигался (во мне горела уверенность, что каждый шаг приносит ему боль), был глуховат. И в целом, в нём не было ни физической силы, ни способностей к магии. Этот мужчина даже с луком бы не управился! А потому я вынужденно остановился, чтобы уточнить, самостоятельно ли Стефан хочет упокоить наглых горожан или имеет вид на иную кандидатуру. Более подходящую.
– Хотите принести им покой? Сами этого хотите?
– Желаю всем сердцем!
Мой высокий интеллект и мудрый разум забились в истерике. Я знал, что обязан был не сойти с места, но выдумать хоть что-то достойное! И… вдруг сосредотачиваясь на факте, сколь увесистый том, наряженный в позолоту и каменья, несёт в руках Стефан, я указал на фолиант и не особо‑то уверенно предположил:
– Хм, если голова каждого ощутит силу священного писания, то с галдежом перед храмом будет покончено наверняка. Нужно только момент найти подходящий. Отвлечь их как-то. Ну, и улицы правильно подберите, конечно.