– А далеко отсюда до бельгийской границы?
– Вы в Бельгии, в четырех километрах от французской границы.
Обрадованный Савин, поблагодарив мальчика, направился к селу Бюрзель, где разыскал постоялый двор.
Выпил там кофе и немного закусив, он попросил указать ему, где он может найти поблизости доктора и больницу.
– Врача здесь нет, – отвечал хозяин, добродушный крестьянин, – недалеко от нас, в монастыре святого Винцента, вы найдете прекрасного доктора-монаха и хороший уход.
– А как далеко этот монастырь? – спросил Николай Герасимович.
– Километрах в пяти, не более, – отвечал хозяин.
– Могу я найти здесь экипаж, чтобы доехать туда?
– У меня есть кабриолет, за два франка я вас довезу туда мигом.
Савин согласился и через каких-нибудь четверть часа уже усаживался в кабриолет, запряженный прекрасною лошадью, которой правил хозяйский сын – парень лет двенадцати.
Монастырь святого Винцента находился на юге Бельгии, в двадцати пяти верстах от Люттиха.
Это старинное иезуитское аббатство было выстроенно еще в начале шестнадцатого века, во времена испанского владычества во Фландрии. Оно стоит на берегу Мозеля, окруженное вековым парком.
Не доезжая до ворот монастыря, Николай Герасимович вышел из кабриолета, расплатился с возницей, который повернул лошадь и шагом поехал назад.
Подойдя к воротам монастыря, Савин позвонил. Вышедший привратник спросил его, что ему угодно.
– Я болен и хотел бы видеть врача.
– Ах, это отца Иосифа, пожалуйте, – радушно сказал привратник и повел Николая Герасимовича в келью врача-монаха.
Отец Иосиф встретил его очень ласково, немедленно раздел его и осмотрел сломанное плечо.
– У вас перелом ключицы и вывих плеча, – заметил он. – Придется прежде всего вправить кость на место, а затем уже сделать перевязку перелома… Это будет и трудновато, и больно… Ишь как распухло плечо и какой жар в области перелома… Каким образом это с вами случилось?
– Я катался верхом в окрестностях Монт-Миди, лошадь понесла, я упал и вот видите… Узнав, что здесь, в монастыре, есть искусный хирург, я нанял экипаж и поехал к вам, – говорил Савин.
– Странно, что опухоль развилась так сравнительно быстро, – покачал головой отец Иосиф. – Но не в этом дело… Вам придется с этим повозиться довольно долго.
– Я бы хотел лечиться у вас… Если можно…
– Отчего же нельзя… Я прикажу отвести вам комнату и, пока я вам вправлю плечо и сделаю перевязку, она будет приготовлена.
Отец Иосиф захлопал в ладоши.
Явился послушник, которому он отдал соответствующее приказание, а сам положил Савина на свою кровать и приступил к операции.
Боль была невыносимая, но кость удалось вправить, на перелом же отец Иосиф искусной рукой наложил повязку.
Дав немного отдохнуть пациенту, он сам отвел Николая Герасимовича в приготовленную для него комнату, где и уложил, раздев до белья, в прекрасную постель.
Савин был так утомлен и разбит, что вскоре заснул как убитый.
Проснувшись на другое утро довольно поздно, он застал в своей комнате, сидящим на диване, одного из братий, которому было поручено ему прислуживать во время болезни.
– Ну, как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Я прекрасно спал… – отвечал Николай Герасимович.
– Не хотите ли позавтракать?
– Охотно…
В это время явился отец Иосиф, сделал больному новую перевязку и велел ему не вставать с постели, предписав абсолютный покой и компрессы.
Пока другой монах пошел распорядиться о завтраке, Савин разговорился с отцом Иосифом.
Это был человек лет пятидесяти, сухой, высокий и совершенно седой. Бритое лицо его было умно и крайне выразительно.
По его словам, он был родом француз, в молодости был врачом, а потом, по призванию, поступил в орден иезуитов.
Когда последний был изгнан из Франции, он перешел в этот бельгийский монастырь.
В монастыре святого Винцента было налицо всего шестьдесят монахов.
Вся остальная братия была разослана по всему свету в качестве миссионеров.
При монастыре был пансион для молодых людей и небольшая больница, которой заведовал отец Иосиф.
Их беседа была прервана воротившимся другим монахом, принесшим завтрак, который был с аппетитом съеден проголодавшимся Николаем Герасимовичем.
XXIII
В монастыре
Прошла неделя. Николай Герасимович стал заметно поправляться и даже получил разрешение от отца Иосифа вставать и прогуливаться.
Последний был настолько любезен, что в первый раз сам сопровождал его в парк, где на берегу реки они долго беседовали друг с другом.
Отец Иосиф был очень умный и всесторонне образованный человек, так что с ним можно было беседовать по всевозможным вопросам и, кроме того, его речь была так увлекательна, что трудно было от нее оторваться.