— Боюсь, вы не так много успели увидеть, — возразил Смотритель, — так что делать выводы относительно того, насколько нормально идет развитие здешней цивилизации, несколько… рановато.
— Ну, если, по-вашему, дела идут не так, как должны, не лучше ли установить контакт с местными? — предложил Сеня, — вам, я имею в виду. Особенно с теми, кто облечен властью, влиянием.
— О, боюсь, что более влиятельной в этом мире персоны, чем вы, мне не найти, — вздохнул Смотритель, — хоть вы и пробыли здесь еще мало, но наверняка должны бы кое-что заметить. Важное.
— Заметил-заметил… мне здесь поклоняются, — сообразил Сеня и сам себе улыбнулся, ибо припомненный факт сей весьма льстил его самолюбию, — Шайнмой меня еще назвали. И считают кем-то вроде полномочного представителя местного доброго божества. С весьма, знаете ли, широкими полномочиями.
После чего помолчал несколько секунд и добавил — уже не столь гордо и радостно:
— Ну а толку-то? Поклоняются ведь не столько мне лично, сколько Шайнме этому, жившему пять тысяч лет назад. Он для местных теперь личность легендарная, а не реально существующая. Вроде короля Артура… нет, больше похоже на Геракла. Этакий крутой дядька, раздававший люлей нехорошим чудовищам и защищавший слабых людишек.
— Подождите. А разве вы изменились с тех пор? — парировал Смотритель эту отповедь вопросом явно риторическим, — ведь для вас-то лично прошло… всяко меньше пяти тысяч лет.
Последнее примечание он, похоже, считал проявлением тонкого юмора.
— Не в том дело, — отвечал Сеня с некоторым раздражением: чего, мол, непонятного, — легенды — это ведь как испорченный телефон. Передаются из уст в уста, и чем больше было этих уст… ну, чем древнее легенда, тем больше в ней преувеличений… искажений всяких. То есть, Шайнма, каким он остался в памяти нынешних потомков хелема, наверняка сильно отличается от меня нынешнего. Да даже если и не сильно… что мне? Выбегать на улицу, бить себя пяткой в грудь и вопить: «Вот он я, Шайнма, ваш заступник! Принесите мне дары богатые, девку покрасивее и кого-нибудь в жертву!».
— Примитивно несколько, — прокомментировал Смотритель, — но суть вы уловили верно.
— Да черта с два! — воскликнул Сеня, уже рассерженный неприступной, как Великая Китайская стена непонятливостью собеседника, — во-первых, мне не поверят. Во-вторых… ну, просто, не хотелось бы на рожон лезть. Мало ли, как к этому отнесутся — к попыткам выдать себя за посланца высших сил.
На это Смотритель сначала вздохнул — как бы показывая, что и его терпение подвергается суровым испытаниям. После чего изрек сухо и вроде даже с разочарованием:
— Правда, бывают моменты, когда приходится рисковать… лезть, как вы говорите на рожон, даже не имея желания. Просто приходится. И тут уже не отвертеться.
— К чему вы это? — не понял Сеня.
— Узнаете. Сами. И вероятно очень скоро, — отчеканил Смотритель, не утруждая себя объяснениями, — а мне, пожалуй, пора. Вот-вот я стану здесь лишним.
Сеня едва успел рот открыть, чтобы вышеназванные объяснения все-таки стребовать, когда призрачная фигура сначала исказилась до неузнаваемости, а затем погасла в темноте.
А еще миг спустя и застывшая картинка-фон с немудрящими интерьерами постоялого двора просто-таки разлетелась в клочья. Разорванная шумом: чужеродными звуками, вторгшимися в это сонное царство пусть относительной, но все же тишины.
6
Тяжелые шаги отдавались глухим стуком от досок пола. Грубые окрики сгоняли ночные грезы с постояльцев, заставляя их приподниматься со своих импровизированных спальных мест, в нерешительности протирая глаза и осматриваясь.
Очаг, доселе служивший здесь единственным источником света, успел окончательно догореть и погаснуть. Зато теперь темноту нарушали целых два световых пятна, висевших где-то высоко — оценить эту высоту объективно было нелегко, когда лежишь на полу. Но в то же время не составило труда определить происхождение этих пятен. Для Сени, по крайней мере.
«Факелы! Горящие факелы!» — сообразил он, приглядевшись.
Один из факелов нес шедший впереди хозяин постоялого двора, пожилой, тощий и сутулый. Сеня видел его один раз, когда расплачивался за ужин и ночлег. Огненное пятно от факела теперь высвечивало лицо хозяина — заспанное и недовольное. Не иначе, и его пробуждение тоже не было приятным и тоже случилось в не самый удобный момент.
Еще один факел нес в руке один из трех… стражников, зачем-то пожаловавших под крышу постоялого двора. Сеня узнал их по виденной еще у ворот униформе, напоминающей одежду металлиста, увлекшегося историческими реконструкциями.
Длинные тени дергались на багровом фоне пола и стен, чуть тронутых светом факелов, пока вся делегация двигалась через человеческое лежбище в зале для постояльцев.
— А ну все! Подъем! Живо! — драл глотку тот из стражников, что шел впереди, — сбр-род наехавший! Маждул вас сожр-ри! Чего разлегся, ублюдок! Оглох?
Голос его звучал грубо, отрывисто, не скрывая… нет, не ненависти (что возможна к равному), но презрительного пренебрежения к адресатам своих увещеваний. Того самого чувства, что обычно и испытывает сильный к слабому, высший к низшему, независимо от мира и века. Другое дело, что не везде таким облеченным хотя бы маленькой властью людям удается безнаказанно ее демонстрировать. А вот стражника в данном случае, похоже, не сдерживало ничего.
— Встали и строиться, живо! У стены! — продолжал бесноваться стражник и мимоходом дал пинка ближайшему подвернувшемуся постояльцу.
А Сеня лихорадочно соображал, пытаясь понять, чего понадобилось городским воякам в этой убогой ночлежке для приезжих. Возможно, в этом и была соль: чужаки, приезжающие в этот город, чем-то заинтересовали местные власти. Вот только все чужаки как таковые? Или кто-то конкретно?
Между тем постояльцев, одного за другим поднимавшихся с пола, подталкивали к стене, выстраивая в шеренгу. Судя по тому, что одновременно их еще и осматривали (пусть бегло), Сеня, до которого не дошла пока очередь, понял, что ближе к истине второй вариант — стражники искали конкретного человека. И хотя пупом земли, вокруг которого все вращается, себя отнюдь не считал, хоть не верил в собственную исключительность, однако и отмахиваться от подозрений тоже не привык. А подозрения Сенины были в данный момент таковы, что этим человеком мог оказаться лично он, Сеня. Во-первых, чужак для этого города, а во-вторых, наиболее, так сказать, приметный чужак. Выглядевший наиболее необычно с точки зрения обитателей этого мира.
А зачем такой чужак мог понадобиться местным заправилам? Сеня, разумеется, не знал точного ответа, и знать не мог. Но был уверен, что вряд ли это грозило ему чем-то хорошим. Хотя бы потому, что чужак нередко воспринимался всякими примитивными племенами и древними цивилизациями как враг. Капитан Кук не даст соврать.