Парочку приземлившихся Маждулов заловила сама земля, превратившаяся в зыбучий песок. А подоспевшая ватага горожан довершила расправу. Еще несколько Маждулов просто замерли в полете, а затем один за другим посыпались на землю, точно перезревшие плоды гигантского дерева. По-видимому, как догадался Сеня, их обездвижило то заклинание, что в свое время погрузило в сон его самого.
Время шло. Жители города стояли насмерть, Маждулы падали один за другим. И мало-помалу стая, выпущенная этой ночью прислужниками Тьмы начала редеть. Ведь какой бы многочисленной она ни была, а бесконечному числу Маждулов взяться было неоткуда.
Тем не менее… в город крылатые бестии нагрянули утром. Но лишь к вечеру горожане смогли с облегчением вздохнуть. Последний Маждул, не сумевший удержаться в воздухе своими ранеными крыльями (в них попало не меньше полдесятка стрел), рухнул на землю и теперь бестолково трепыхался, едва переставляя поломанные конечности по земле.
Добивала этого последыша целая толпа. Больше двух десятков усталых и разозленных человек. А потом один из них, вытерев пот со лба собственной шапкой, осмотрелся, полюбовавшись заваленной трупами Маждулов улицей, и пробормотал, ни к кому особо не обращаясь: «Да-а-а… уж в мясе ближайший год недостатка не будет!»
А потом толпа горожан под предводительством Первого Свидетеля отправилась к частоколу, окружавшему палаты Огненосного. Грозного владыки, бросившего свой город на расправу злейшим из врагов.
Нет, толпа не стала ломиться в ворота или пытаться поджечь частокол. Люди просто стояли — около часа, пока ворота не отворились, и пред народом не предстал сам правитель собственной персоной. В сопровождении нескольких воинов из дружины.
Но даже тогда лишь несколько горожан рванулись было к Огненосному — горя желанием разорвать никчемного владыку. Этим хватило единственного, причем неспешного, жеста со стороны Первого Свидетеля, чтобы успокоиться.
Бросив грозные взгляды на толпу, воины Огненосного положили руки на рукояти мечей. Но тем и ограничились, стоило правителю просто покачать головой.
Несколько мгновений они лишь молча обменивались взглядами — правитель и воины дружины с одной стороны и толпа во главе с Первым Свидетелем с другой. Обе стороны все понимали без слов. Недавний бунт, но особенно нападение Маждулов, решили судьбу Огненосного Герта пуще грома угроз и пафосных речей. И изменить это решение правитель не мог, даже если бы велел захлопнуть ворота перед носом толпы, да как ни в чем не бывало удалиться в палаты.
Что, собственно, Огненосный и сделал после игры в гляделки с Первым Свидетелем. А напоследок скользнул взглядом по толпе, в отчаянной надежде высмотреть Шайнму. Ожидая от посланника Хаода… сам не зная, чего. Хоть какой-то мизерной поддержки.
Только вот Шайнмы, он же Сеня, не было ни в толпе, ни даже в городе. Пребывал он уже далеко. Так далеко, что не найти и на карте.
Да и картографией, кстати говоря, этому миру еще только предстояло овладеть. Как и многим, многим другим.
16
Когда на то место, где находился Сеня, опустился туман, битва еще продолжалась. Но исход ее стал уже очевиден, ибо колоссальные потери, понесенные стаей Маждулов, не заметить было трудно. Достаточно сказать, что к тому времени ни один из крылатых монстров больше не кружил над площадью вокруг главного храма. А битва переместилась на улицы, в переулки и на окраины.
Битва… или, скорее, бойня.
И теперь, пошатываясь от усталости, но еще способный держаться на ногах, Сеня пробирался через туман, как через какой-то сказочный лабиринт. Сворачивая туда, где туманная стена была наименее густой. А когда сквозь туман начали проглядывать темные очертания… деревьев, даже прибавил шагу.
А потом, наконец, царство бесконечного тумана сменилось опушкой сумеречного леса, под серым небом, заждавшимся восхода солнца. И вот тогда Сеня в изнеможении рухнул в мокрую от росы траву. Битва с Маждулами вымотала его до предела, адреналин, поддерживавший Сеню в дороге через туман, иссяк. И Сеня погрузился… нет, скорее, провалился в глухой сон без сновидений, уже не думая ни о возможности попасть, беспомощным, на завтрак к кому-нибудь из лесной фауны, ни о том, как будет выбираться из леса к людям.
Лишь одна мысль напоследок шевельнулась в утомленном мозгу. Мысль-вопрос, мысль-надежда: хоть на этот раз отправил ли его Смотритель Бовенгронда в родной мир?
Когда Сеня проснулся… вроде целый и невредимый, вовсю светило солнце. А лес, освещенный его лучами, оказался совсем не густым. Уж точно не походил на дикую чащобу, в которой водятся медведи и волки, охочие до человеческого мясца. Осмотревшемуся Сене при взгляде на него в голову пришло подходящее определение для подобного места: «лесопарк».
Потому, когда, поднявшись и пройдя несколько десятков шагов, Сеня наткнулся на дорожку, выложенную брусчаткой, он не сильно удивился.
Дорожка вывела к такой же брусчатой дороге — вполне себе широкой, два ряда машин могли свободно разъехаться. А впереди, где-то в паре-тройке километров маячило скопление построек… город! Воодушевленный и отдохнувший, Сеня двинулся в его сторону энергичным шагом, как и подобает отдохнувшему человеку. Несмотря на отсутствие машин, на всякий случай, держась у обочины.
«Да какие машины, балда! — еще мысленно поправил он себя на ходу, — как они здесь проедут? И брусчатка неровная — колесам неудобно; да и раздолбают они ее на раз, два…»
А потом Сеню обогнал первый из увиденных им местных транспортных средств — автобус, и вопрос, как такому проехать по брусчатке, мигом отпал.
О том, что это был именно автобус, Сеня догадался по длинному салону с чередой бортовых окон во всю его длину. И только. Форма же местного образчика общественного транспорта была непривычной. Выглядел он не как ящик на колесах, но, скорее, как гигантская пуля. «Обтекаемый корпус», — вспомнил Сеня, как это называется.
И, кстати, колес под этим обтекаемым корпусом не было. Автобус просто скользил сантиметрах в двадцати над дорогой, будто по воздуху летел. Бесшумно так скользил.
«Что за чертовщина?» — мысленно вопрошал Сеня, протирая глаза. Автобус никуда не делся, и форму привычную принимать не спешил. Зато, когда он обогнал растерянного пешехода, Сеня заметил, что и трубы выхлопной у автобуса нет.
«Получается, что и выхлопа нет никакого, — сообразил Сеня, — в принципе. Потому что ничего не сгорает. Нечему. Не на бензине или газе эта машинка ездит, а…» На чем — он даже не представлял.
Когда Сеня добрался до городских окраин, вопросов только прибавилось. Здания выглядели еще более непривычно, чем тот же автобус: невысокие, в два-три этажа, с двух-, трех-, четырехскатными крышами. А также с башенками, фронтонами, арками и портиками. От смешения стилей рябило в глазах — и особенно после городов родного мира с целыми районами зданий, столь однообразных, сколь и примитивных. Похожих на огромные ящики с прорезанными окошками или на гигантские могильные плиты.