Наконец я выдыхаю и разжимаю пальцы. Смотрю на ступеньки. Не знаю, сколько времени уже открыта дверь, но из неё по-прежнему виден свет. Подвал был закрыт с тех самых пор, как Кельвин сломал замок около недели тому назад, а Норман тайком вывел меня наверх, чтобы я могла принять душ и поесть. Я не спрашиваю, как ему удаётся это продолжать.
Я хмурюсь. Кельвин будет зол на меня? Или он простил мне отказ от его помощи? Утверждение Нормана продолжает звучать в моей голове, хоть я и не знаю почему. Ведь это неправда.
«…Кельвин — хороший человек».
Хороший человек. Интересно, так ли это?
Если бы он снял маску плохого Кельвина, увидела бы я святого в нём? Я позволяю своим фантазиям разыграться. От них мне не страшно. В них он не злится на меня, а, наоборот, жалеет. Он рассказывает мне, что же его сломало, почему живёт внутри своих стен. Кельвин объясняет причину того, что он делает со мной. Я чувствую его волосы, когда запускаю в них пальцы, и успокаиваюсь, целуя его. Мы медленно соприкасаемся языками, наши взгляды устремлены друг на друга, пальцы встречаются, а миры переплетаются между собой.
— Ты проснулась.
Я неохотно вздыхаю и вскакиваю на своём матрасе. Моё сердцебиение чувствуется во всём теле, я вжимаюсь в стену. Силуэт тела Кельвина приобретает чёткость, и я слышу скрип решётки.
— Как долго ты здесь?
— Не больше минуты. Я думал, ты спишь.
Я пытаюсь различить тон его голоса, когда произношу ответ.
— Как же…
— Что?
— Это нельзя назвать нормальным сном.
— Нет? Идём. Вернись в свою постель. Ты свободна.
Из меня вырывается дикий и первобытный смех. Я никогда не слышала ничего подобного от себя.
— Свободна? — переспрашиваю я. — Думаешь, ты знаешь значение этого слова?
— Я стараюсь, Кейтлин.
Искренность в его голосе побуждает меня произнести ещё одну колкость.
— Знаю, — отвечаю я, — но и здесь, внизу, и там, наверху, у тебя получается одинаково.
— И почему я не удивлён, — ворчит он, — что после всего случившегося ты всё ещё сопротивляешься мне? — его голос набирает силу, обращаясь непосредственно ко мне. — Мне становится интересно, хочешь ли ты вообще, чтобы я вёл себя нормально. Скажи, ты предпочитаешь видеть меня жестоким?
— Нормальным, — произношу я. — Хочу, чтобы ты был нормальным.
— Значит, вернись в свою постель.
Моё лицо краснеет. Его слова звучат приглашением, и я тут же представляю картину, когда в последний раз видела его в постели. Женщина перед ним стоит на руках и коленях. Я чувствую укол зависти в сердце. Острый, похожий на электрический разряд, укол.
— Ради Бога, Кейтлин, я же не в ад тебя зову! Ты провела здесь немало времени, чтобы обдумать своё поведение. А теперь пора вернуться в комнату.
Жар утихает так же быстро, как и поднялся в моём теле. В один момент я была в кровати с ним, как и она, напугана, но возбуждена, прижимаясь к его члену.
Он руками хватает меня под коленями, возвращая в реальность. Оттаскивает меня от стены и поднимает на руки, прижимая в своей крепкой груди. Его нос касается моего виска, когда Кельвин вдыхает мой запах.
— Ты пахнешь очень вкусно для той, которая провела здесь неделю.
По моему телу пробегает дрожь, когда его дыхание касается моего уха. Или это реакция на страх, что он узнает о поступке Нормана?
Он несёт меня с такой лёгкостью, будто я ничего не вешу. Выходит из подвала и пересекает фойе. Свет от стоящих в ряд ламп режет мне глаза, но я всё равно не могу удержаться от рассматривания линии его сильной челюсти. Замечаю небольшую щетину на его оливковой коже и ямочку на подбородке, потом мой взгляд отмечает ямочку на щеке. Он всегда был таким очаровательно красивым, но с такого близкого расстояния я по-настоящему могу оценить, как великолепна эта красота. Мы останавливаемся на третьем этаже.
Кельвин смотрит вниз, а я осторожно и неуверенно тянусь рукой к его очкам. Оправа медленно скользит по его переносице и в итоге оказывается у меня в руках. Я всё ещё болезненно воспринимаю яркий свет, но сейчас мой мир сосредоточен на неземном зелёном оттенке его глаз. Взгляд Кельвина падает на мои губы, а его рот слегка приоткрыт. Меня не интересует, каков он на вкус, но я хочу знать, что он вернёт меня назад в эту реальность.
— Поставь меня, — требую я хриплым шёпотом.
— Мы почти на месте.
Я разочарована, но кем — этого я ещё не поняла. Снова толкаю его в грудь, насколько это позволяет моё положение.
— Я могу идти самостоятельно.
— Расслабься.
Злость, забытая секунду назад, снова накрывает меня волной.
— Катись ты к чёрту, Кельвин! Я серьёзно! Не хочу, чтобы ты вообще ко мне прикасался!
— Продолжай в том же духе. Меня это только заводит.
— Ты больной! — выкрикиваю я, ударяя его локтем в грудь.
— Больной? — переспрашивает он, и этот голос отдаётся вибрацией в его груди. — Это ты хочешь спать взаперти в подвале в одиночестве!
— Потому что в подвале я чувствую себя заложницей, — произношу я. — Здесь я не знаю, кто я. Твоя шлюха? Твой заложник? Или игрушка? — моё тело содрогается от слёз, которые я пытаюсь сдержать. — Я не могу жить, — продолжаю, — не зная своей судьбы.
— Ты хочешь быть моей шлюхой? — спрашивает он, плечом открывая дверь моей спальни.
— Я просто хочу знать, кто я, что бы это ни было, — мой голос ломается, когда горячие слёзы, не выдержав, скатываются из уголков глаз. — Я не понимаю, почему нахожусь здесь.
Он останавливается на полушаге, увидев, что я в слезах сжимаю ткань его футболки. Кельвин прижимает меня ближе к груди.
— Кейтлин… — произносит он мягко над моим ухом. — Не плачь. Я…
— Хватит, — кричу я так громко, что его голова дёргается назад. Я упираюсь в него со всей силой, что у меня осталась, а его железная хватка лишь пробуждает во мне большую ярость. — Мне надоело это! Я не знаю, кто ты. Опусти меня на пол! Сейчас же!
— Ты хочешь, чтобы я тебя опустил? — от его голоса, больше похожего на рычание, моё тело каменеет. — Я опущу тебя, — произносит он. — Но ты останешься там, пока я не закончу с тобой.
— Закончишь?
Одним шагом он пересекает пространство комнаты, направляясь к кровати, и бросает меня на матрас с такой силой, что я подскакиваю на нём. Мой халат задирается до талии, а его взгляд устремляется прямиком между моих ног. Его глаза неотрывно смотрят на меня, а руки тянутся к застёжке ремня.
Я хватаю ртом воздух и соскальзываю с кровати справа от него. Он бросается за мной и дёргает на себя, прижимая спиной к своей груди. Он шагает к кровати, прижимая меня к себе голыми бёдрами.
— Отвали от меня! — кричу я.
Рукой Кельвин надавливает мне между лопаток так, что я упираюсь грудью в матрас. Его спокойные размеренные движения напоминают мне о том, как легко он может манипулировать моим телом. Он приподнимает халат, раскрывая меня для себя, и звук рвущейся ткани режет мой слух.
— Что ты делаешь? — я вырываю руку и хватаюсь на простыни, пытаясь улизнуть из-под него, но он перехватывает мои руки и заламывает их у меня за спиной.
Крепко удерживает запястья на моей талии. В кожу врезается грубое кружево, когда он связывает руки моими же трусиками. Он жёстко затягивает ткань и отпускает меня, оставляя бороться с самой собой и крутиться на простынях словно рыба, которую выбросили на берег.
Его руки скользят между моим телом и простынями, грубо сжимая мою грудь через сатиновую ткань. Он поднимает меня, пока я полностью не прижимаюсь к его телу.
— Расслабься, — командует он.
— Нет, — шиплю я сквозь стиснутые зубы.
Он хватает меня за хвост и пытается развернуть голову в сторону.
— Повернись, — когда я не отвечаю, он тянет волосы так сильно, что я вынуждена повернуться к нему и увидеть его лицо. — Ляг, — произносит он.
— Кельвин, прошу…
— Опускайся, — рявкает он, и я вздрагиваю.