— Боже, блядь! — я вколачиваюсь в неё по самое основание и кончаю внутрь, до боли стискивая зубы.
Остаюсь в таком положении, ловя воздух ртом, а ритм моих бёдер замедляется, и она выдаивает из меня всё до последней капли.
Я выхожу из неё так медленно, как только могу. Она не двигается, пока я натягиваю свои штаны.
— Не смей бросать мне вызов преследовать тебя, если не хочешь быть пойманной.
Я жду, когда она встанет на ноги. На животе и руках красные следы от ступенек. Она щурится, застёгивая пуговицу на джинсах.
— Я… Мне, кажется, нужно в ванную.
— В твоей попке очень много спермы.
— Господи, — произносит она, пряча лицо в руках. — Тебе обязательно быть таким грубым? Это вообще безопасно?
Не могу сдержать улыбку на лице:
— С тобой всё будет в порядке.
Она странно идёт вверх по ступенькам до третьего этажа. Я хватаю её за руку, когда она поворачивает к своей комнате.
— Идём со мной, — произношу я.
— На четвёртый этаж?
— В мою спальню.
Она смотрит наверх и начинает кусать ноготь большого пальца. Кейтлин следует за мной, когда я поднимаюсь. И украдкой осматривает мою спальню.
— Можешь не спешить, — говорю я ей, указывая на ванную.
Пока она пропадает за дверью, я расстилаю кровать и ставлю бутылочку лосьона на столик. Она выходит из ванной и останавливается посреди комнаты.
— Разденься, — приказываю я.
Она прикусывает губу, а её глаза расширяются и начинают слезиться. Кейтлин смотрит на кровать, потом снова на меня, начинает мотать головой и тереть щёки ладонями.
— Ещё раз?
— Это не то, что ты думаешь, — произношу я с расстроенным вздохом. — Просто разденься.
Я раздеваюсь вместе с ней и отбрасываю одежду в сторону. Трусики покидают её тело последними, она бросает их в кучу одежды. Заламывая руки, Кейтлин ожидает моей команды. Немые слезы стекают по её лицу к уголкам рта. Голая, в слезах, с красными отметинами от лестницы — теперь я понимаю, какую власть она имеет надо мной. Кейтлин уже немаленькая девочка, которую я встретил много лет назад, она ещё и сексуальная, невероятно привлекательная и желанная женщина.
— Почему ты плачешь? — спрашиваю я.
— Это не так.
Я смеюсь, а её нижняя губа дрожит всё сильнее. Глубоко вдыхаю и сокращаю расстояние между нами. Обнимаю Кейтлин, но она остаётся неподвижной, только её слабое и прерывистое дыхание щекочет мою грудь.
— Я знаю, это было больно, — начинаю я.
— Да, но… — она шмыгает носом и поднимает на меня глаза. Спустя мгновение просто качает головой. — Не обращай внимания.
Я притягиваю её ближе к себе:
— Всё в порядке, если тебе это нравится, Кейтлин, — я глажу её по спине и сжимаю плечо. — Приляг на кровать лицом вниз.
Она выглядит подавленной, но идёт и ложится.
— Я не могу перестать думать о той женщине.
— Какой женщине?
— Той, которая была здесь с тобой в ту ночь. А также о Лейле и проститутках.
Я рычу и залезаю на кровать, усаживаясь на её бёдра.
— Они ничтожные шлюхи. Не думай о них.
Она вздыхает с закрытыми глазами, когда я втираю лосьон в её лопатки.
— Как и я, — произносит она. — Мне нравится то, что ты со мной делаешь. Значит, я тоже шлюха.
Я прижимаю большие пальцы к позвоночнику между её лопатками и скольжу ими вниз по спине.
— Ты не они, — говорю я ей, но не думаю, что она слушает. Убираю волосы со спины и массирую плечи.
Когда Кейтлин засыпает, я укладываю её под одеяло. Забираюсь к ней, и она двигается ближе, прижимаясь всем телом ко мне.
— Кельвин, — произносит она, скользя рукой по моему бицепсу.
— Я здесь.
— Что случилось с твоими родителями?
Личный вопрос — последнее, чего я ожидаю после того, как она разделась для меня. Надежда на то, что она говорит во сне, покидает меня, когда Кейтлин открывает глаза. Я не останавливаю её, когда она прижимается щекой к моему плечу, поэтому она кладёт голову на мою грудь.
— Они умерли, — отвечаю я.
— Я знаю. Норман рассказывал мне. Но он не сказал, каким образом.
Глубоко вдыхаю и смотрю на окно своей комнаты. Думаю, пора поговорить с Норманом.
— Мой отец был химиком. Они умерли во время взрыва в лаборатории.
— О, и мама тоже?
— Она была доктором, но они работали вместе.
— Сколько тебе было лет?
Я смотрю на её макушку.
— Я был очень молод.
Она молчит целую минуту, а её пальцы бездумно описывают круги на моей груди.
— И я была слишком молода.
Я сглатываю, но ничего не отвечаю. Точно знаю, сколько ей было лет. Каждая деталь о том дне выжжена в моей памяти.
— То, что было сказано мной ранее, говорилось серьёзно, — произносит она. — У меня нет никого. Уже очень долгое время. Меня некому любить, и мне некого любить.
Слова вертятся у меня на языке: «У тебя был я. Я был там».
Но это только часть правды.
— Кельвин? — шепчет она.
Я касаюсь пальцами её рта, влажных щёк, надеясь заставить её уснуть.
ГЛАВА 36.
Кейтлин.
Руки Кельвина уже несколько часов не ласкают меня, а спокойно лежат на груди, равномерно поднимаясь вверх и вниз в ритме его дыхания. Я привыкла к бессоннице, но сегодня всё наоборот. Впервые я призналась самой себе, что меня никто не любит. Это было сделано не для того, чтобы Кельвин меня пожалел, а для разрешения ситуации, в которой мы оказались. Я хотела бы продолжить разговор о его прошлом до самого восхода солнца.
Интересно, существует ли причина его заинтересованности? Он чётко дал мне понять, что мой выбор не имеет значения. Тогда почему мне так важно его одобрение? Кельвин отнимает у меня право голоса, тем самым показывая, что моё мнение несущественно. Почему же я так хочу его понимания и привязанности? Из-за чего мне необходимо держаться за руку, которая заставляет меня тонуть? Целовать рот, называющий меня «шлюхой»? И почему быть этой шлюхой настолько возбуждающе, что я готова стереть все свои границы? Сейчас он владеет только моим телом, но разум и сердце ведут тайную борьбу. Я — его пленница, а он — мой похититель, мой монстр и моя надежда, которая поглощает меня. Не могу заснуть из-за одолевающей меня мысли о том, как я вообще могу влюбиться в мужчину, которого ненавижу почти так же, как и боюсь.
***
Я знаю, что должна быть осторожна. Кельвин уезжает по делам, но он полностью поглощает мои мысли. Жизнь становится обыденной: есть, спать, читать, фантазировать. Я мастурбирую в библиотеке с открытой дверью только потому, что не могу сопротивляться этому желанию. Лёгкая фантазия становится жёстче, поскольку меня поглощают воспоминания: Кельвин владеет моим ртом, трахает мою попку свечой, шепчет горячие и грязные слова мне на ухо. Нечто тёмное переворачивает мою жизнь и продолжает подкрадываться, клеймя вещи, на которые не имеет права.
Мне по-прежнему неизвестно, когда же вернётся Кельвин, и это всегда остаётся неизменным. Поэтому, когда слышу его ворчливый голос на кухне неделю спустя, я спрыгиваю с кресла в библиотеке и бегу ему навстречу. Но не успеваю добежать до двери и сталкиваюсь с грудью Кельвина, падая к его ногам.
— Боже, Кейтлин. Куда ты несёшься? — спрашивает он, подавая мне руку и помогая тем самым встать на ноги.
— К тебе, — отвечаю я, потирая зад. — Я скучала по тебе, — подпрыгиваю, и он успевает молниеносным движением подхватить меня под попку. Я осыпаю его щеку маленькими поцелуями и останавливаюсь у самого уха. — Сильно.
Он смещает меня таким образом, что теперь я касаюсь его тазовой кости.
— Не такого приветствия по возращению домой я ожидал.
— Разве ты не скучал по мне? — мой рот ищет его губы, но я останавливаюсь всего в миллиметре от них. Следующие слова лёгким ветерком касаются его кожи. — Трахни меня.