Моё сердце останавливается после слова «трахаешься». Эта часть меня принадлежит Кельвину. Он единственный, кого я хочу. Гай поднимает обе руки, капитулируя.
— Скажи мне, невинная и упрямая Кэт. Что делает его Героем?
Мой протест едва ли можно услышать из-за ноющей челюсти и онемевшего языка. Гай снова ласкает меня рукой. Его прикосновение обманчиво лёгкое, однако моё тело реагирует и почти приближается к краю.
— Я начинаю думать, что тебе это нравится.
Я активно качаю головой, даже несмотря на мою влажную, пульсирующую киску.
— Почему ты защищаешь его? — спрашивает он. — Ты его любишь?
Я даже не успеваю ответить, а он уже поднимает ремень с пола. Затем снова поворачивает меня и бьёт по заднице. Это настолько неожиданно, что заставляет меня сжать зубы, разделяя клубнику пополам.
— Оу, плохая девочка, — произносит он, ухмыляясь, когда я выплёвываю половинку ягоды.
Гай бьёт меня повторно. Кровь отливает от лица, и я чувствую пламя на коже. Металл ударяется о бетон, и он вновь позади меня, массирует ягодицы ладонью. Второй рукой поворачивает мою голову к плечу и ловит меня в ловушку поцелуем, после которого точно останутся синяки. Я инстинктивно отворачиваюсь, боль от раны обжигает, но его пальцы впиваются в мои щёки, удерживая на месте.
Гай обвивает меня рукой и проникает пальцами внутрь. Они ищут, дразнят, дарят удовольствие с тем же напором, что и его губы. Я вдыхаю, а его стоны проникают в меня. Но я представляю лицо Кельвина, а укус боли в губе возвращает меня в реальность. Пальцы, находящиеся внутри меня, подводят к оргазму, его язык так глубоко в моём рту, что тяжело дышать, и его горячая грудь прижата к моей спине.
Он тяжело выдыхает и прислоняется лбом к стене передо мной. На мгновение убирает руку и поднимает мои джинсы, оставляя их расстёгнутыми. Гай поворачивает меня к себе лицом и расстёгивает наручники, мои руки безжизненно повисают вдоль тела. Кожу покалывает и саднит, когда возобновляется кровоток, но руки по-прежнему бесполезны, как и тогда, когда они были над головой. Я стою в шоке от происходящего, а он смотрит на меня. У него светлые глаза, но дьявольский оттенок в его улыбке напоминает мне о моменте, когда мы впервые заговорили.
— Ты опьяняющая и очень отвлекающая девушка. Сломлена, но не разрушена, — он смотрит на окно над моей головой, а потом снова на меня. — Для меня важна только одна цель, и это получение ответов, но тебе удаётся загнать меня в тупик. Очень плохо, потому что наше время истекло.
— Время истекло? Почему?
— Герою сказали, где ты.
— Пожалуйста, — произношу я. — Не делай этого. Он не тот, кем ты его считаешь. От него зависят жизни многих людей. Что… Что, если он бессмертный? Он мог всех вас убить.
— Ты права. Он мог, — Гай смотрит на меня с сожалением, именно так смотрел бы любимый человек перед тем, как разбил тебе сердце.
— Герой получит своё приватное шоу. Его дорогая девочка, стоящая на четвереньках для всех нас.
— Что? — я отступаю на шаг к стене. — Почему? Зачем ты делаешь это со мной?
— Дело не в тебе. Для них ты могла быть кем угодно. Дело в том, кем ты являешься для него.
— Я не та, кем ты меня считаешь, — говорю я, умоляя. — Он даже не считает меня важным человеком.
— Ты не знаешь то, что видел я. В течение двух недель я выслеживал Героя, пытаясь найти что-нибудь для Карлоса. Ты знала, что он останавливался у твоей квартиры каждую ночь, проверяя её? Знала, что он каждую ночь проводил тебя домой после работы? Ему не все равно, chiquita (прим.: малышка). В противном случае я бы не тратил на тебя своё время.
— В этом нет моей вины. Я не сделала ничего плохого.
— Они не хотят убивать его. Просто они нуждаются в том, чтобы доставить ему те же страдания. И грустно то, что для этого именно ты появляешься на сцене.
Я резко падаю назад, моя голова начинает кружиться.
— Что такое? Не уверена, что твой Герой спасёт тебя? Я думал, для тебя он был рыцарем в сияющих доспехах.
Мои плечи опускаются от обрушившейся на меня тяжести. Я не знаю ответа на этот вопрос. И больше не могу сказать с той же уверенностью, что чувствую себя в безопасности рядом с Героем.
— Наконец-то ты выглядишь испуганной. И тебе действительно стоит бояться, — он улыбается. — Но я могу спасти тебя, Кейтлин. И забрать тебя с собой. Скажи мне то, что знаешь. Откуда у него эта сила, как ему удаётся выживать после выстрелов? Если он не бессмертный, то что может его убить? И тогда всё прекратится. Даю тебе слово.
Дверь трещит от того, что кто-то начинает стучать по ней.
— Vamos, Гай (прим.: давай).
— Последний шанс, — говорит он.
Что бы картель ни сделал с информацией, от этого будут зависеть жизни многих, а в первую очередь жизнь Кельвина. Мне наплевать. Я уже многим пожертвовала. И хочу заставить себя рассказать, выдать все секреты Кельвина и тем самым отомстить ему, но продолжаю непоколебимо молчать.
Кто-то открывает дверь.
— Yavoy (прим.: иду), — кричит Гай и впечатывает кулак в стену. — Блядь. Значит, я не могу тебе помочь. Не знаю, почему ты скрываешь его секреты, — он делает паузу, оглядываясь через плечо, — но есть вероятность того, что тебя убьют.
Я громко сглатываю. Прежде чем повернуться, он притягивает моё лицо к своему и целует в щёку, а потом уходит не оглядываясь.
ГЛАВА 46.
Кельвин.
До этого момента руки отлично мне служили. Они моё оружие. Моя кожа — это щит, моя сила — линия моей жизни, а Кейтлин — моя мотивация. Не знаю, существует ли более сильная мотивация, чем она. Я осознаю, сколькими вещами готов пожертвовать ради неё.
Мы приезжаем в Ист-Сайд за рекордно короткое время. Я не знаю, чего ожидать, и сколько людей картеля будет здесь. Звонок поступил вскоре после того, как наши источники в городе были осведомлены о ситуации. Я вырвал телефон у Нормана, пытаясь расслышать Кейтлин на заднем фоне, но трубку уже положили.
МакКормик едва ли может заменить Картера. Я нанял его своим водителем несколько лет назад, но возможность предательства Картера усугубила трещину недоверия, которое поглощает меня. Внимательно наблюдаю за ним в течение всей дороги. Для него прозвучал только один приказ: увезти Кейтлин в безопасное место со мной или без меня.
Большой сорняк обвивает мои ботинки, и грязь хрустит под подошвами, когда я приближаюсь к крысиной дыре, о которой мне сообщили. Я всё ещё полностью оснащён, хоть и не уверен, понадобится ли мне это. Часть меня надеется, что, увидев меня в таком образе, вера Кейтлин в Героя оживёт.
Перед постройкой замечаю несколько человек, некоторые из них мне знакомы, а другие нет. Их связывают татуировки. Чтобы послать им сообщение, я хватаю ближайшего ко мне члена картеля и толкаю в грязь. Мой ботинок врезается в его рёбра, заставляя перевернуться на спину.
— Отведи меня к Ривьере.
Лишь один из них не отступает назад, а бросает сигарету на землю и тушит её ногой.
— Сюда.
Я распрямляю плечи и следую за ним внутрь, сканируя глазами пространство вокруг себя. Тело напоминает туго связанный, напряжённый комок, я оказываюсь в комнате с семью мужчинами. Словно по приказу они направляют на меня пистолеты. Карлос Ривьера стоит в центре, его руки скрещены на груди, а подбородок вздёрнут вверх.
— Где она? — спрашиваю я.
— Она в безопасности, — отвечает он. — Сыграешь по правилам, и она сможет уйти сразу после того, как мы с ней закончим.
— Отпусти её сейчас, и, возможно, убивая тебя, я буду милосердным, — делаю шаг вперёд, и хор щелчков взведённых курков окружает меня.
— Espera. Жди, — говорит Карлос, поднимая руку вверх. — Эта добыча принадлежит мне, — он выхватывает пистолет из рук ближайшего к нему мужчины, но вместо ожидаемого выстрела кричит: — Приведите её.
Один из мужчин стучит в боковую дверь, и кто-то выталкивает оттуда Кейтлин. Руки сковали наручниками спереди, рот заткнут кляпом, а одежда, в которой она покинула поместье, испачкана грязью. Но только один вид её расстёгнутых джинсов ослепляет меня яростью. Мысль о том, что Карлос прикасался к ней, горит во мне адским пламенем, зажигая кровь. При виде меня её глаза расширяются, и она начинает плакать.