У причала стояло узкое, низкое судно длиной примерно двести футов. Корпус его был сделан из бурого металла, а надстройки на палубе накрывало переливающееся янтарное стекло, выгнутое, как спина у кита.
Пленников погнали на это судно. По дороге Торн заметил, что на судне установлены странного вида лопасти, похожие на перепончатые лапы водоплавающих птиц, - они были прикреплены на равном расстоянии вдоль бортов.
Как только заключенных загнали в трюм, за ними с лязгом захлопнулась металлическая дверь. Вскоре судно плавно отошло от причала. Двигалось оно мягко, «перепонки» почти бесшумно рассекали воду канала.
Устав от однообразия этого путешествия, Торн скоро разговорился с одним из собратьев по несчастью - человеком, который когда-то занимал высокую должность в Камуде, но осмелился противоречить Иринц-Телу. Леври Томель был пожилым человеком с гривой седых волос. Он не затаил вражды против дикстара, но принимал свой приговор как решение судьбы.
– В крайнем случае, - говорил он Торну, - я прожил бы еще пару коротких лет. Но ты - ты еще так молод! Твоя участь воистину печальна, и надеяться тебе не на что.
Они помолчали, затем Торн спросил:
– Что такое эти баридиевые копи? Что ты знаешь о них?
– Это обширные разработки, которые требуют много машин и оборудования, а также труда множества рабов. После того, как баридиевую руду поднимают из глубинных залежей на поверхность, ее мелют и очищают от примесей. Затем следует перегонка. Жидкость, которая выходит из перегонного куба, перемешивается с фосфором и еще кое-какими химикалиями, и ею заполняют хорошо знакомые тебе светящиеся шары. Твердый остаток прокаливают, пока он не превращается в мельчайший порошок, впитывающий воду с чудовищной жадностью. Порошок смешивают с несколькими веществами, главное из которых - металлический натрий, и делают огненный порошок, который воспламеняется, стоит плеснуть на него водой.
Торн хотел спросить, как все эти процессы влияют на здоровье рабов, но тут судно вдруг сбросило ход и остановилось у черного каменного причала, который выступал из стены на внешней стороне канала. Распахнулась металлическая дверь, рабов выгнали наружу, и Торн потерял Леври Томеля из виду.
Их провели через высокую арку в черной толстой стене и повели дальше - в огромное черное здание. Здесь рабов построили в шеренгу, офицер их осмотрел и распределил по разным рабочим отрядам. Торн обрадовался, увидев, что оказался в одном отряде с Леври Томелем. Всего в этом отряде было около двадцати человек. Стражник вывел их по длинному коридору, освещенному баридиевыми шариками, в просторный внутренний двор. Этот двор заканчивался громадной, в несколько миль диаметром, ямой, окруженной по краям высокой черной стеной. Едва оказавшись во дворе, узники вдохнули воздух, насыщенный тончайшей пылью и едкими испарениями баридия, - воздух, который обжигал легкие и ноздри, вызывал яростный кашель и чиханье.
Между тем стражник подогнал узников к краю гигантской ямы и там передал другому стражнику, на котором были дыхательная маска, шлем и воздухонепроницаемый костюм.
Новый стражник заговорил с узниками через звукоусилитель, укрепленный на макушке шлема.
– Вниз по лестнице, - приказал он, - да пошевеливайтесь! Кто вздумает мешкать, горько об этом пожалеет.
Чем ниже они спускались, тем труднее становилось дышать, и, когда отряд достиг последней ступеньки, едкие пары уже изрядно выжигали легкие, а тончайшая пыль, оседая на кожу, болезненно ее жгла. Только находиться в этом месте без защитной одежды было более чем мучительно.
И опять Торн вспомнил о Нэве. Куда больнее, чем баридиевые пары жгли его легкие, терзала сердце мыль о коварстве дочери дикстара.
Глава 14
Отряд рабов привели в большое здание и поставили наполнять и запечатывать склянки с огненным порошком. Рабочие сидели на длинных скамьях, над которыми были подвешены емкости с порошком. Порошок сыпался по трубам с краниками на конце, которые открывались и закрывались, когда наполнялась очередная склянка.
Пробки из красного упругого материала - из такого же были сделаны защитные костюмы стражников - забивали в горлышки склянок и прижимали к раскаленным пластинам. Пробка плавилась и герметически запечатывала склянку.
Эта работа была самой легкой в баридиевых копях, но и самой опасной: воздух был постоянно наполнен жгучей пылью, которая вредила и легким, и коже.
С ужасом понимая, какая участь ожидает его здесь, Торн видел, как его кожа постепенно становится желтой от постоянного контакта с парами и пылью. И как бы он ни был осторожен, он то и дело обжигал пальцы или тыльную сторону ладони, нечаянно высыпая на них горстки порошка, который сыпался из плохо подогнанных кранов.
Когда пришел вечер, рабов загнали в большое жилое строение, всю обстановку которого составляли нагревательные шары. Здесь им выдали ужин - грубую овсянку и воду для питья.
Воздух в этом помещении был не так загрязнен парами и пылью, как снаружи, и это принесло некоторое облегчение новичкам, чьи легкие и кожа еще не были безнадежно выжжены. Управившись со скудной трапезой, рабы повалились на голом полу вокруг нагревательных шаров, и многие от усталости сразу заснули.
Торн и сам уже хотел последовать их примеру, когда увидел растянувшегося у его ног на полу человека, чьи черты показались ему смутно знакомыми. Кожа у спящего была желтая, покрытая пятнами ожогов, но Торн не мог ошибиться - это был Йирл Ду, йен таккорских вольных мечников.
Нагнувшись, землянин потряс его за плечо. Йирл Ду тотчас открыл воспаленные глаза, и гневный рык застрял у него в горле, когда он узнал Торна. Он рывком сел и отсалютовал:
– Прикрываю глаза, господин мой! Я и не чаял встретить здесь тебя, да и не узнал поначалу из-за желтого цвета кожи.
– Ты и сам изрядно пожелтел, друг мой. Долго ли ты здесь?
– Семеро судей занялись мною в тот самый день, когда тебя забрали к дикстару, - отвечал Йирл Ду. - Суд был чистейшим фарсом. Ни свидетелей, ни улик, только письмо Сель-хана.
Торн познакомил Йирла Ду с седовласым Леври Томелем, и некоторое время они беседовали втроем. Затем зачехлили баридиевые шары, освещавшие помещение, и они легли спать.
Однако едва Торн успел смежить глаза, как в лицо ему ударил свет фонарика, разбудив его, и стражник пнул его ногой.
– Это ты - Шеб Таккор? - хриплым шепотом спросил он.
– Я, - ответил Торн.
– А где Йирл Ду?
– Спит рядом со мной.
– Похоже, у вас обоих есть влиятельный друг в Дукоре. Мой начальник приказал мне помочь вам выбраться отсюда. Буди Йирла Ду, и идите за мной.
Стражник зачехлил фонарик, а Торн разбудил Йирла Ду и объяснил ему, в чем дело. Затем он вспомнил о Леври Томеле. Старик проснулся от одного прикосновения.
– Иди с нами, - прошептал ему Торн. - Кажется, у нас есть шанс спастись.
Затем он окликнул стражника:
– Мы готовы.
Стражник расчехлил фонарь - ровно настолько, чтобы не натыкаться в темноте на спящих рабов, - и двинулся к ближайшей двери. За ним по пятам следовали Торн, Йирл Ду и Леври Томель. Когда они выбрались наружу, стражник снова зачехлил фонарик, и дальше они шли при свете ближней луны, которая стремительно спускалась к восточному горизонту. Наконец они пришли к небольшой кордегардии, у самой стены. Их проводник вошел в кордегардию и знаком велел им следовать за ним.
Торн вошел первым и увидел офицера, который сидел на краю висячего дивана.
Офицер пристально глянул на заключенных:
– Что такое, Хендра Сунн? Ты привел троих.
Стражник безмерно удивился:
– Я только разбудил Шеба Таккора и велел ему взять с собой Йирла Ду.
– Шеб Таккор - это я, - поспешно вмешался Торн, - а это мои друзья Йирл Ду и Леври Томель. Я желаю, чтобы они оба сопровождали меня.
– Мне приказали помочь только тебе и Йирлу Ду, - заявил офицер. - Леври Томель вернется назад.
– Тогда я вернусь вместе с ним, - отрезал Торн.
– Ты отказываешься бежать?
– Без моего друга - отказываюсь.