Глава шестая
Когда на их стук никто не ответил. Крейтон Соамс, ничуть не смущаясь, сам открыл дверь в дом лорда Дейда.
— Заходите. — Он залихватски подмигнул, придерживая перед ними дверь. — Джимбл занят по горло, и… — тут он подал руку Маргарет, — мы не должны держать вас у всех на виду перед дверью в холостяцкую обитель.
Маргарет, которая в эту самую минуту размышляла над разумностью своего поведения, не почувствовала облегчения, оказавшись внутри. Ей не стоило приходить сюда. Сделать это — означало подвергнуть репутацию еще большей опасности. Она знала об этом и все же не смогла противиться искушению увидеть капитана Дейда.
— Держите их, ребята. Спокойней! — раздался сверху отчаянный крик.
Мистер Соамс захлопнул за собой входную дверь и снял пальто.
— Снова нам видится Ватерлоо, не так ли? — пробормотал он, поднимаясь по ступеням и ведя за собой Дорнтонов.
— Спокойнее. Не позволяйте им убежать от нас! — вновь прокричал тот же голос над ними, затем последовало невнятное бормотание, когда другие голоса попытались остановить этот крик.
Пока незваные гости одолевали лестницу, Маргарет спросила вполголоса, вцепившись в руку Аллана:
— Разве это правильно, кузен? Мы не имеем права входить без разрешения.
— Останься внизу, — с каким-то отчаянием в голосе прошептал ей Аллан. — Я просто узнаю, как он себя чувствует.
Маргарет кивнула и осталась на площадке лестницы, глядя, как ее спутники поднялись и свернули налево в коридор.
И вновь крик, который, как не сомневалась Маргарет, издал лежащий в бреду лорд Дейд, отозвался эхом в пустом холле:
— Держите ряды! Держите лошадей, черт побери!
Ей показалось, что она находится в центре сражения.
— Вот и мы, Джимбл. — Хриплый возглас Крейтона походил на объявление о прибытии подкрепления. — Мы можем чем-нибудь помочь?
— Добро пожаловать, джентльмены. — Голос слуги был очень слабым. — Мне требуется помощь, чтобы удерживать его.
Последовали тихие переговоры. Маргарет поднялась на несколько ступеней, пытаясь разобрать слова. Она прислушивалась, затаив дыхание, и даже закрыла глаза от усердия.
— Гевин! — Ужасный вопль заставил ее прижаться к стене, настолько велико было звучавшее в нем страдание. Одно-единственное слово, вырвавшееся, казалось, из глубины души мучимого болью человека. Гевин. Она знала это имя.
Лорд Дейд звал в бреду своего покойного брата, и мука в его голосе не могла не тронуть ее. Она слишком хорошо понимала подобное чувство. Как часто ее собственные крики заставляли ее просыпаться по ночам!
— Гевин! Почему? — Крик снова оглушил ее, казалось, мертвые могли подняться, услышав его.
Маргарет закрыла уши руками и вернулась на площадку у лестницы. Перед ее глазами возник тот страшный образ, который она так долго пыталась забыть.
— Нет! — хрипло прошептала она, прикусив губу, в тщетной надежде, что боль прогонит терзавшее ее душу воспоминание: шерстяное одеяло, высовывающиеся из-под него детские ножки, которые брыкались, пока край покрывала не оказался в камине. Этот образ навечно запечатлелся в ее памяти. Одеяло начало тлеть, потом занялось огнем, и танцующие желтые языки пламени поднялись по нему в колыбель.
Она, которой еще не исполнилось трех лет, наблюдала за происходящим из своей маленькой кроватки, восхищаясь огнем. Ее пугал плач, доносящийся из колыбели, но она не понимала, что он значит. Она молчала, пока ребенок не закричал с таким ужасом, что она не могла не подхватить этот крик.
Няня прибежала слишком поздно. Так же как и экономка, и ее отец — слишком поздно, чтобы спасти младенца, но вовремя, чтобы остановить огонь. Маргарет кричала, плакала и билась в руках няни и просыпалась от ужасных кошмаров несколько раз за ночь все последующие месяцы, пока дом был погружен в траур, а ее мать не могла смотреть на нее или на что-то, связанное с маленьким Тоддом.
— Нет! — Раздавшийся сверху вопль вторил крикам в ее голове. — Нет, нет! — Голос лорда Дейда затих.
Маргарет хотелось упасть на пол и накрыться чем-нибудь, чтобы спрятать свою всепоглощающую тоску. Ей хотелось спуститься вниз и убежать из этого дома на улицу, лишь бы не чувствовать тяжести на сердце. Но в побеге и в слезах не было ничего героического, ничего мужественного.
Не в состоянии оставаться на лестнице наедине с ужасными воспоминаниями и полными боли криками, Маргарет решительно смахнула слезинку со щеки, подобрала юбки и стала подниматься по лестнице. Она собиралась облегчить страдания, насколько могла.
Маргарет взбежала наверх и повернула налево, потом немного замедлила шаг, чтобы перевести дыхание. Она не могла ошибиться в направлении: все звуки доносились из одной-единственной комнаты, где, очевидно, собрались все находящиеся в доме.