Она обернулась сказать что-то Аллану, но ее кузен уже благоразумно удалялся прочь.
— О, Боже мой! — вздохнула она. — Боюсь, Аллан зря оставил нас одних. При нынешних обстоятельствах…! Что, если нас увидят?
Дейд взял ее за руку и потянул в тень ближайшего дерева. Они оказались совсем рядом. Она попробовала возразить, но он мягко остановил ее:
— Здесь, в тени, любой, кто нас увидит, решит, что мы всего лишь двое влюбленных, пришедших на свидание. И сделает вид, что ничего не видит, в надежде, что и мы поступим так же.
— О! — Ее грудь взволнованно вздымалась и опускалась. Дейд нежно обнял ее за талию. В глазах Маргарет, огромных, круглых, светящихся в темноте, затаилось ожидание. — Правда?
— Да. Но нужно тщательно выбирать, с кем идешь сюда, Жемчужина. — Это предостережение больше относилось к нему самому, нежели к ней. Он хотел, чтобы его руки перестали дрожать, а мысли стали чище и целомудреннее. Он вспомнил Уоллиса Экхарта. которого любил как брата и которому начинал завидовать. Потом он вспомнил Крейтона Соамса как пример того, чего он не должен делать здесь, в темноте. — Считается, что если человек пришел на Тропу Влюбленных, то это открытое приглашение к дальнейшим действиям.
Она рассмеялась — теплый, солнечный звук, таинственно прозвучавший в окружающей их темноте.
— Но вы же не считаете открытым приглашением то, что меня оставили здесь одну с вами?
Дейд пытался в темноте разглядеть выражение ее лица. Ее слова дразнили его.
— Почему мужчины стремятся очаровать каждую женщину, которую находят привлекательной? Это совершенно не вяжется с уважением, которое следует оказывать предмету обожания. — Она задала этот вопрос со всей серьезностью, по наивности не ведая, насколько смешно он звучит.
Он был изумлен и растроган.
— Неужели вам никогда не приходилось слушать ласковые слова, наслаждаться прикосновениями и поцелуями мужчины? Не могу представить, чтобы после этого вы задали такой вопрос.
— Вы ошибаетесь, сэр! Мне говорили ласковые слова и согревали прикосновениями. И однажды чуть не поцеловали. Тем не менее я все еще смущаюсь.
Темнота была врагом Дейда. Из-за нее он не мог разглядеть выражения лица Маргарет, а в это мгновение так важно было понять, о чем говорили ее глаза.
— Кто осмелился чуть было не поцеловать сияющую Жемчужину? — спросил он с обманчивой мягкостью в голосе. Он бы пронзил копьем голову этого мерзавца! — Это Крейтон, оказавший вам медвежью услугу, не закончил дела?
Ее голос чуть задрожал, когда она воскликнула:
— Мистер Соамс? Что за ерунда! Если бы я и позволила себе кое-какие вольности, то уж конечно не с таким мужчиной, как Крейтон Соамс.
— Тогда кто? — мрачно спросил он и придвинулся ближе, чтобы в короткие мгновения, когда в небе вспыхивали огни, видеть ее лицо. — Я натравлю на этого негодяя Героя. И не говорите мне, что это Уоллис…
— Нет, нет, — засмеялась она с чуть заметной хрипотцой — соблазнение без намерения соблазнить. — Пожалуй, сэр, мне даже следует обидеться, что вы не помните. Этот преступник не кто иной, как вы сами. Во время лихорадки вы во сне по ошибке приняли меня за кого-то другого.
Это был не сон! Ее золотая головка склонилась на его подушку! Дейд на мгновение онемел.
— Простите? — с трудом вымолвил он.
— Что? Вы мне не верите или собираетесь просить прощения… за то, что сказали… за то, что не закончили дело?
— Ни то, ни другое. Я прошу прощения за то, что после первого поцелуя вы так и не знаете, что это такое. Вы не можете осуждать меня. В том поцелуе виновата лихорадка.
Ее тихий смех был так восхитителен в темноте.
— Хорошо, не буду, потому что мне не с чем сравнить. Мои знания ограничиваются дружескими поцелуями на прощание.
— Полагаю, вам придется покинуть Лондон? — спросил он. Его губы горели от желания подарить ей настоящий поцелуй, но он снова сдержал себя из уважения к Уоллису.
Она вглядывалась в его лицо так же пристально, как он смотрел в ее лицо, пользуясь тем, что очередная вспышка огней выхватила их из темноты.
— К несчастью, да. Я чувствую себя так, словно должна просить прощения у многих людей за свое скандальное поведение, и в первую очередь у вас.
— У меня?
— Моя попытка стать героиней в конце концов обернулась против меня. Мне ужасно жаль, что дядя считает, будто в этом виноваты вы.
Он вздохнул и расстался с мыслью о прощальном поцелуе.
— Не имеет значения. Устроив встречу на Тропе Влюбленных, я превзошел любой ваш дурной поступок. Ваш дядя оторвет мне голову.
— Пожалуй, да, — с горечью произнесла девушка.
— Но меня гораздо меньше волнует мнение лорда Дорнтона, чем мнение его племянницы.
Казалось, она была очень рада его словам.
— Тогда вам не о чем беспокоиться. Для меня вы всегда будете героем, спасшим меня от бешеного пса.
Небо прорезала яркая вспышка, и, пока вновь не наступила темнота, Дейд протянул руку и убрал со лба Маргарет прядь волос, ощутив кончиками пальцев шелковистую теплоту ее кожи. Сейчас он был тем бешеным псом, от которого ее нужно было спасать. Он потянулся к ней всем телом.
Тихим от сдерживаемого желания голосом Дейд сказал:
— Вы должны понять своей наивной маленькой головкой, что я не герой. — Его голос дрожал. Ему страстно хотелось дотронуться до нее, прижать к себе, поцеловать.
Глядя во время коротких вспышек света в невинные глаза, смотревшие на него, он был готов убить себя за греховные мысли, которые роились у него в голове. Она видела не его, а некую личность, которую придумала и каким считала его.
— Я не герой, — мрачно произнес он. — Героев очень мало на свете. Большинство из нас пытаются пройти по жизни самым легким и удобным путем. Большинство из нас ведут себя как Крейтон, который при первом же удобном случае попытался воспользоваться вашей невинностью. Мы воруем нечто драгоценное, что нам не принадлежит и принадлежать не может.
— Не говорите так! — воскликнула она, делая шаг назад и высвобождаясь из его рук. — Вы совсем не такой, как Крейтон.
Он не мог удержаться, чтобы не взять ее за локоть.
— Нет, я скажу, а вам придется выслушать меня, иначе быть беде. Страна героев, в которую вы верите, — это выдумка. Мираж. Я не герой. Имя Капитан Мертвецов мне подходит больше. Видите ли, это правда, что я обрек своих людей на смерть только потому, что у нас не было экипировки, которую я не очень усердно искал. Нам нужны были подгубные цепочки для лошадей. Без них нечего было и пытаться в пылу сражения управлять лошадьми. Я пренебрег серьезностью положения, и это пренебрежение многим стоило жизни. Она взяла его руки в свои:
— Вот почему вы не смогли смотреть инсценировку сражения в цирке Астли? Теперь я понимаю… вы…
Он отнял руки.
— Что вы понимаете? — грубо прервал он ее. — Вы не имеете представления о чувствах, которые бушуют во мне. — Он зажал рукой рот, словно для того, чтобы более грубые слова не сорвались с его языка. — Может, действительно лучше, что вы уезжаете из города, — сухо произнес он.
«Лучше? — чуть не вскрикнула Маргарет. — Лучше бы вы сделали мне предложение!» Эти слова разорвали в клочья всякое ее уважение к нему. Она хотела большего, возможность чего дарила им сейчас волшебная темнота. Она жаждала доказательств его чувств, выражения дружбы, она хотела, чтобы он сожалел, что им приходится расставаться, она даже осмелилась мечтать о страсти… Слышать его «может, действительно лучше» было невыносимо.