Она продолжает говорить, и ее голос проносится надо мной. Ее горловое мурлыканье посылает в мое сознание образы, которых не должно быть в такую рань.
— Я в порядке, — говорю я задыхающимся голосом. — Просто хочу принять душ.
Я отворачиваюсь. Холодный душ. Интересно, собирается ли она надевать эти маленькие шорты каждое утро? Если да, то самым трудным утром будет не зарядка, а наблюдение за тем, как она в своих крошечных шортиках приказывает мне.
— Так. Хорошо, — говорит она. — Тогда я оставлю тебе расписание. На этот день и вечер.
— Звучит неплохо.
Я ожидаю, что Джинни положит его и уйдет, но после того, как опускает планшет рядом с бутылкой воды, она колеблется.
— Та причина, о которой я спросила, — говорит она. Потом останавливается и молчит. Наконец я поворачиваюсь к ней.
— Что?
— О вчерашнем.
Я пожимаю плечами.
— Никакой.
— Ладно. Наверное. Просто, не то чтобы это произошло с тобой, но после смерти моего мужа... я не могла спать.
— Да. Нет. Прости, дело не в этом. — Я скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к дереву. Не уточняю. Теперь она уйдет.
Она вытирает капли пота со лба и вздыхает.
— Хорошо. — Она поворачивается и останавливается. Улыбается, сладкая улыбка, от которой мне хочется оставить ее здесь, только чтобы я мог увидеть больше. — Прости, это глупо. Мне просто нужно это сказать. Я чуть не умерла, нет, все в порядке — она отмахивается от меня — Я тонула, и был момент перед тем, как потеряла сознание, когда мое тело расслабилось, и я почувствовала полный покой.
Интересно, об этом ли времени писала Бин в своем письме? У меня в животе ощущение тяжелой свинцовой пустоты.
— Хорошо, — говорю я. Что, как понимаю, звучит совершенно по-идиотски.
Она улыбается мне с грустью.
— Каждый раз, когда начинала засыпать, когда мое тело расслаблялось, а разум начинал погружаться в сон, что-то внутри меня срабатывало, и меня тянуло обратно под воду, и внезапно я снова оказывалась в машине, тонущей и в секунде от смерти. Я не могла спать, годами, сон казался мне таким же страшным, как и смерть.
Я смотрю вниз на свои ноги.
— Как ты справилась?
— Годы терапии. Медитация. Лекарства. Витамины. Иглоукалывание. Все, что угодно, лишь бы это прекратилось.
— И?
— И однажды я поняла, что этого не случалось неделю. Потом, это не происходило месяцами. И наконец, я могу считать время годами.
— Значит, ты хочешь сказать, что я не всегда буду бояться высоты.
Она не отвечает сразу, поэтому поднимаю глаза. Я ловлю ее взгляд, но потом смотрю на ее рот. Он ярко-розовый от всех наших упражнений, и я больше не хочу думать о высоте, а только о том, как поцеловать ее.
— Нет, — говорит Джинни. — Я не знаю, что будет с тобой. Просто говорю, что понимаю.
Я киваю. Она понимает.
— Увидимся завтра. — Она поднимает руку в знак прощания.
— Завтра, — повторяю я.
Я смотрю ей вслед, пока она идет к своей машине. У нее стройные ноги, изящная спина, медовый голос, железная воля и такой багаж, который не смог бы поднять даже супергерой Лиам Стоун.
«Не для тебя», — говорю я себе. Порой безумная вдова с больным ребенком — не вариант для свидания. Даже если она заставляет меня снова почувствовать себя живым.
Я вздыхаю и возвращаюсь в трейлер, чтобы принять холодный душ.
Глава 8
Джинни
Бин с трудом сдерживает свое волнение.
— Куда мы едем? Мы уже приехали?
Лиам качает головой, а я ухмыляюсь.
— Сюрпризы — не ее сильная сторона, — говорю я.
Он позвонил сегодня днем и сказал, что назначил первую официальную тренировку Бин на пять тридцать. Меня это устроило, так что сейчас мы едем в загадочное место. Бин пристегнута в своем автокресле, а я на пассажирском сиденье шикарной машины Лиама. Мне было неловко запихивать ее дьявольское автокресло с пятнами от сока и острыми пластиковыми краями на мягкое кожаное заднее сиденье, но он, похоже, не возражал.
Бин наклоняется вперед и в семнадцатый раз спрашивает:
— Мы уже приехали?
Когда Лиам бросает на нее недоверчивый взгляд, я пытаюсь и не могу подавить смех.
Мы в машине всего три с половиной минуты, поэтому я ему сочувствую. Правда.
Он поворачивает налево на трассу 511B.
— Мы едем купаться в старом карьере? — спрашивает Бин.
Это хорошее замечание. Обычно мы не ездим в ту сторону, если не собираемся купаться. Округ засыпал карьер и сделал его общественным парком много лет назад. Там есть уступы, с которых можно нырять, и небольшой галечный пляж со столиками для пикника.
— Нет, — говорит Лиам.
Я тоже не знаю, куда мы направляемся. Может, Бин и не любит сюрпризы, но раньше я их обожала. В детстве, когда все остальные в школе вынюхивали, что им подарят на Рождество, я наслаждалась неведением и не хотела ничего знать. Это удовольствие угасло, когда выросла, но сейчас я снова ощущаю радость предвкушения.
Я смотрю на Лиама. У него щетина на подбородке, волосы в беспорядке, но он выглядит отдохнувшим, и от него исходит какая-то захватывающая энергия. Бин изводит его своими вопросами, и он держится молодцом. Правый край его рта изгибается, и я думаю, что он пытается не улыбаться.
Пока Бин весело болтает, а Лиам отвечает «да» или «нет», откидываюсь на спинку теплого кожаного сиденья и чувствую, что начинаю расслабляться. Кто-то другой ведет машину, Бин счастлива, и прямо сейчас, в этот момент, мне не нужно делать ничего, кроме как ехать.
Я наблюдаю за Лиамом краем глаза. Он смеется над чем-то, что говорит Бин, а потом Бин тоже смеется. Теплое свечение наполняет меня, и я хочу поймать его и сохранить в бутылке, чтобы потом достать.
— Нет. Мы не собираемся сражаться с Пауком. Я победил его, помнишь? — говорит Лиам.
— Тогда мы собираемся на Каменную гору? — спрашивает Бин. Она не ждет ответа. — Нет. Это в Арктике, мы не сможем туда доехать, — говорит она себе. — Разве что, мы едем в аэропорт?
Я смотрю на Лиама. Наконец, улыбка, которую сдерживал, вырывается у него, и он усмехается.
— Не сегодня.
— Мы уже приехали? — спрашивает она.
— Вот-вот.
Бин радостно хлопает в ладоши.
Затем Лиам въезжает на большую, почти пустую парковку центра стрельбы из лука.
— Вау, — восклицает Бин, когда понимает, где мы находимся. — Я научусь стрелять. Я буду учиться стрелять, мама! Прямо как Лиам.
Я поднимаю бровь, и он подмигивает.
Оказавшись внутри, я понимаю, что Лиам арендовал это место. У нас есть инструктор, лук, подходящего размера для Бин и стрельбище.
— Тебе тоже стоит попробовать, — говорит Лиам.
Он протягивает мне лук.
— Я не знаю, — говорю. — Я не очень люблю лук и стрелы.
— Давай, мама. Если ты не научишься, то нам придется спасать тебя от злодея. А это так отстойно. — Бин бросает на меня недовольный взгляд.
Лиам кашляет в кулак. Я смотрю на него, потому что он явно смеется надо мной.
— Действительно, — говорю я. — Это было бы так отстойно.
Лиам кашляет сильнее, и я ухмыляюсь ему.
Итак, решено. Я тоже буду учиться стрелять.
Бин в благоговении, когда понимает, что Лиам распечатал всех плохих парней из комиксов и фильмов для мишеней. Я в трепете, когда понимаю, что она — прирожденный стрелок, и ее меткость безупречна.