Я ухмыляюсь и глажу ее по голове. Когда я поднимаю глаза, Джинни стоит на крыльце и смотрит на нас двоих. Думаю, что мое умиление должно быть в моих глазах, потому что кто может не любить Бин? Но во взгляде Джинни я вижу свои слова, сказанные сегодня. Никаких ложных толкований.
Я жду, пока Бин отстранится. Затем отступаю назад.
— Это сюрприз.
— Ох, боже. Мама говорит, что сюрпризы — не мой конек.
Я сдерживаю улыбку.
— Ну, одна особенность супергероев в том, что у нас много терпения.
— Хм. — Она обдумывает это, но потом, кажется, отмахивается, потому что тут же спрашивает:
— Но куда мы идем?
Я ухмыляюсь.
— Ты никуда не пойдешь, пока не съешь свой ужин, Беатрис.
— Но, бабушка, может Лиам возьмет нас на ужин. Ты возьмешь нас на ужин?
— Ну...
— Сегодня вечером семейный ужин, — заявляет бабушка Бин. Она бросает на Джинни укоризненный взгляд, затем входит в дом, оставляя за собой открытую дверь. Я чувствую холодную прохладу кондиционера.
Джинни спускается с лестницы.
— Прости, я забыла про ужин. Думаю, ты не захочешь присоединиться к нам, мы могли бы...
— С удовольствием.
— Что?
— Я с удовольствием.
Бин прыгает вверх-вниз и радуется.
— Ура. Тогда мы отправимся на сюрприз. И я готова поспорить, что научусь летать.
— Это мне? — спрашивает Джинни. Она смотрит на цветы в моей руке.
Я прочищаю горло и неловко переминаюсь под ее пристальным взглядом.
— Я...
— Хотел сказать, что тебе жаль.
— Именно, — я улыбаюсь и протягиваю ей букет. — Ничего особенного. Я имею в виду, они ничего не значат. Просто извини.
Она улыбается.
— Все в порядке.
— Пойдем, Лиам. У нас будет картофельный пирог с настоящей олениной. Финик всегда говорит, что это отвратительно, потому что есть оленину — все равно что есть Бэмби, к тому же у оленей клещи, но дедушка говорит, что дети должны есть оленину, иначе они станут слабаками, а потом Хизер говорит, что если Финику не нравится, он может голодать, а Финик говорит...
— Ну, ты можешь заходить, — приглашает Джинни.
Бин продолжает тараторить, рассказывая мне историю пирога с олениной, пока мы идем в столовую. На обеденном столе кружевная скатерть и прекрасный столовый фарфор. Бабушка Бина поспешно расставляет для меня еще один комплект посуды.
— Вам придется сесть на табуретку, — говорит она, а потом смотрит на меня, как будто бросает мне вызов и ждет, что я буду жаловаться.
— Спасибо, — говорю я.
Она вздыхает, а затем смотрит на цветы в руке Джинни.
— Им понадобится ваза, — сообщает она.
Джинни следует за ней на кухню. Я смотрю на распахнутую дверь, а все, кто остался в комнате, смотрят на меня.
Потом бабушка начинает говорить, и мы все слышим ее громко и отчетливо через дверь.
— Какого черта он принес тебе эти сорняки?
— Он подарил мне цветы, — возражает Джинни.
— У этого человека не все в порядке с головой. Это придорожные сорняки, ясно как день.
— Важна не форма, Энид.
— Ты на пути к аду и вечным мукам. Хизер предупреждала тебя, что он не может находиться рядом с приличными людьми, тем более с Бин. А теперь он здесь, шныряет вокруг, как бродячая собака, выпрашивающая кость.
— Хизер ничего не знает.
На это Финик одобрительно фыркнул.
— Хватит, — шипит на него Хизер.
— Как дела в школе? — спрашивает дедушка Кларк.
— Дедушка, сейчас лето. У нас нет уроков, — объясняет Бин.
— О, точно, глупый я.
Но он на самом деле не слушает, потому что Энид снова начала приставать к Джинни.
— Хизер — дочь моего сердца.
Я не могу разобрать, что говорит Джинни. Вместо этого двигаюсь к столу и сажусь. Остальные тоже присаживаются. Дверь на кухню распахивается, и оттуда выходят улыбающиеся Энид и Джинни. Улыбка Энид чуть более принужденная, чем у Джинни. Она с шумом ставит вазу в центр стола.
— А вот прекрасные цветы для нашего праздничного стола.
Кларк произносит слова благодарности, а затем мы передаем по кругу пирог. Есть вино, и Энид наливает Джоэлу и Хизер по бокалу.
— Думаю, ты пытаешься завязать, — со значением говорит мне Энид.
Джинни смотрит на меня, ее глаза широко раскрыты.
— Конечно, — я подмигиваю Джинни, и она краснеет.
— Лиам, — Бин подпрыгивает на своем стуле, слишком взволнованная, чтобы заметить подтекст в словах взрослых. — Мы полетим сегодня вечером?
— Боже мой, — бормочет Энид.
— Сама все узнаешь, — говорю я.
— А может, мы проследим злодея до его убежища?
В воздухе пролетает горошина и попадает Бин в лицо.
— Эй, — она смотрит на Реджа — он использует свою ложку как катапульту.
— Ха-ха, — смеется Джоэл. — Вот это умный мальчик. Будущий мэр.
Я не могу поверить, что никто не приструнил этого мальчишку. Они оказывают ужасную услугу его будущему.
— Тебе нужно извиниться перед Бин, — говорю я.
Бин ухмыляется мне, а Джинни сладко улыбается.
Редж недовольно поджимает губы.
— Давай, Редж, — говорит Энид. — Это было некрасиво.
Я удивлен, но, видимо, Редж знает, кто здесь подает десерт, потому что он выдохнул в знак поражения.
— Извините, — бормочет он, глядя на меня и на Бин. Но ей все равно. Она одаривает меня ослепительной улыбкой.
Кусаю пирог. Он пышет жаром и пахнет дичью. Финик избегает есть что-либо, стратегически перемещая кучки еды по своей тарелке.
— Так чем ты занимался с нашими Джинни и Бин? — спрашивает Джоэл.
Все за столом поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, кроме Джинни, она смотрит вниз на салфетку у себя на коленях.
— Он тренировался, — говорит Бин. — И мы стреляли, и лазали, и собираемся полетать.
— Я удивлена, что ты смог все это время держаться на ногах, — говорит Хизер.
— Ха, — смеется Джоэл.
— Он потрясающий, — говорит Джинни сдавленным голосом.
Хизер поворачивается к Джинни, и я вижу, как в ее глазах появляется какая-то мелкая искорка.
— Похоже, ты действительно заставляешь мужчин совершать ради тебя всевозможные поступки. Любопытно.
Энид тянется за своим бокалом, но при словах Хизер ее рука дрогнула, и она опрокинула вино на стол. Красное пятно разливается по скатерти. Ее лицо становится белым, и на мгновение никто не двигается. Затем она резко отстраняется.
— Простите, — говорит она.
— Я принесу полотенце, — Джинни вскакивает и бежит на кухню. Вернувшись, она вытирает пролитое.
— Мне очень жаль, — произносит Джинни.
— Ты этого не делала, — возражает Финик. Он смотрит на Хизер с отвращением.
— Знаешь что-нибудь о моделировании? — спрашивает Кларк. Он смотрит на жену, но Энид все еще вытирает красное пятно.
— Нет, сэр, — отвечаю я.
Он начинает разговор о точном моделировании Трафальгарской битвы. Я стараюсь слушать внимательно, но постоянно смотрю на Джинни. Ее лицо побелело, и она не поднимает глаз от своей тарелки.
Хизер наклоняется к ней, и я улавливаю ее шепот.
— Похоже, ты поймала еще одну жертву на удочку.
Джинни вздрагивает.
Я не могу оставить это без внимания. Это уже слишком.