— Что, — повторяю я. Затем рассматриваю женщину. Она из тех дорогих блондинок. Надушенная, в дизайнерской одежде, на высоких каблуках... Голливуд. Я знаю ее. Точнее, не ее, а такой типаж.
— Стоуни, — мурлычет она, — ты совсем расклеился с тех пор, как я видела тебя в последний раз.
Сужаю глаза. Еще раз оглядел ее. Нет, я с ней не знаком. Но она смотрит на меня так, будто мы... ну, вы понимаете. Но это не так. Потому что я не связывался с женщинами. Я строил свою карьеру, и не шатался по бабам.
Она вздыхает.
— Я — Хизер.
Я смотрю на ее машину на подъездной дорожке. Это совершенно новый Мерседес-купе. Это не та женщина, что приходила раньше. Я не очень хорошо разглядел первую женщину, но она казалась попроще, к тому же ездила на ржавой машине, которой несколько десятилетий.
Вздыхаю и вытираю лицо руками.
— Чем могу помочь?
Очевидно, Вселенная хочет меня поиметь. Один день в году, всего один, один и тот же, последние два года, я провожу с таким количеством бутылок, сколько нужно, чтобы забыться. Но почему-то мне не дают просто отключиться, чтобы этот день прошел как в тумане. Нет. Потому что люди продолжают стучаться в мою дверь.
— Я снималась в «Возвращении красного фонаря». Помнишь? После этого перешла на дневное телевидение. — Она продолжает рассказывать о своих ролях, шоу, фильмах, жизни... Отключаюсь от нее и мечтаю забраться обратно в постель, чтобы этот день закончился. Потом понимаю, что она замолчала.
— Э, что? — спрашиваю я.
Она кривит верхнюю губу.
— У меня есть предложение о работе, — говорит она медленнее, чем раньше.
Я закрываю глаза и пытаюсь избавиться от стучащих по черепу молотков, которые мешают мне ясно мыслить.
— Тебе придется привести себя в порядок, — Она позволяет своим глазам задержаться на моей нечесаной бороде, моем животе, моих боксерах. Улыбается натянуто, и у меня возникает желание прикрыться. — И никакой выпивки. — Ее взгляд скользит по ряду пивных бутылок на кухонном столе. Стыд пробирает меня до костей, и я начинаю чесаться от жара.
— Все предложения проходят через моего агента, — я сопротивляюсь желанию сдвинуться с места, чтобы скрыть свой стыд. — Речь идет о летнем блокбастере? Или сиквеле?
Я ждал этого момента. Уже два года. Может быть, я ошибался, и Вселенная на самом деле дарит мне немного хорошей кармы на этот раз.
— Сиквел? — спрашивает она.
— Значит, предыстория, — говорю я. Они сейчас очень популярны, люди любят истории происхождения супергероев. Если мы сделаем предысторию, мне не придется летать. В том-то и загвоздка, что я не могу летать. Каждый раз, когда думаю о том, чтобы пристегнуть ремни и взмыть в воздух, я покрываюсь холодным потом и не могу дышать.
Блондинка качает головой.
— Стоуни. Я здесь не для кино. Хочу нанять тебя на день рождения.
Я уставился на нее, не совсем понимая, что она говорит.
— Что?
— Моему сыну исполняется восемь лет. Я хочу нанять тебя для развлечения. Нарядишься в свой костюм. Раздашь несколько автографов. Может быть, сделаешь несколько животных из воздушных шаров.
Мир исчезает, и все, что я вижу, это женщину, которая, очевидно, знала меня раньше, которая просит быть...
— Клоуном? Ты хочешь, чтобы я стал клоуном?
— Нет, — она проводит ногтями с маникюром по моей руке, и я вздрагиваю. — Конферансье на вечеринке. Я заплачу тебе. Тысячу долларов. Похоже, тебе не помешает помощь, Стоуни.
Я отступаю. Она здесь не для того, чтобы убедить меня вернуться в Голливуд, она здесь для того, чтобы убедить меня стать клоуном.
— Убирайся с моей территории.
— Тысяча долларов — хорошая цена. Мой сын любит твои фильмы. Ну, не любит, они посредственные, но мы же не можем достать «Человека-паука»...
— Убирайся с моей территории.
Она поднимает брови.
— Серьезно? К чему быть таким высокомерным и грозным? Посмотри на себя. — Она машет на меня руками. — Посмотри на себя. Выглядишь отвратительно.
Мне не нужно смотреть на себя. Я вижу себя в зеркале каждый день. Знаю, что не в форме.
— Убирайся отсюда, — повторяю я.
Она поворачивается на каблуках и идет к своей машине. Когда отъезжает, шины вращаются и вздымают грязь, когда она рывками движется по гравийной дороге.
Я захлопываю дверь.
У меня болит голова, и я хочу забраться обратно в постель и проспать остаток этого дня. Но мой агент звонил на прошлой неделе, и самое время ему перезвонить.
Достаю свой телефон и пишу ему сообщение:
«Давай созвонимся?»
Через несколько секунд мой телефон звонит. Я отвечаю, и это видеозвонок.
Лицо Девона заполняет экран, он в шелковой рубашке и солнцезащитных очках, на заднем плане — Тихий океан.
— Лиам. Боже правый. Это ты? Что ты с собой сделал?
Тяжело вздыхаю. Да, я набрал двадцать килограммов. Конечно, у меня больше нет «восьмерки». Да, выгляжу погано. Я понял.
— Я тоже рад тебя видеть, Девон. Ты звонил на прошлой неделе?
— Хм. Звонил? Дай посмотреть. — Он достает другой телефон и начинает листать свои записи. — Точно. Вот оно. У меня есть предложение о работе.
Борюсь с всплеском страха. Я могу сделать это. Могу вернуться, делать трюки, рисковать, летать.
— Да? — говорю я, и мой голос лишь слегка дрожит.
— Лучшее предложение, которое у тебя было за последние годы. Геморрой.
— Что?
— Реклама лекарства от геморроя.
— Они... ты... что?
— Лиам. Ты не выглядишь таким уж красавцем. Позволь мне записать тебя на съемки. Возьми неделю, приведи себя в порядок. Можешь сняться двадцатого числа. Чистыми двадцать тысяч, обычные проценты для агентства.
— Ты хочешь, чтобы я снялся в... — не могу это выговорить — в рекламе?
— Приятель. Это не то, что я хочу. Это то, чего хотят люди.
Я слышал эту фразу от Девона раньше, но это было, когда он вел переговоры на моей стороне за многомиллионную роль в кино.
— Я думал...— прочищаю горло, начинаю снова. — Прошло два года. Я готов.
— Дружище. Посмотри на себя. Ты не готов.
— Прошло два года. Два. Года. Как долго они могут вносить меня в черный список? — Я останавливаюсь, когда вижу, как на лице Девона появляется отвращение.
Ловлю свое отражение в камере и едва узнаю человека, которого вижу. Бледная кожа с глубокими морщинами, темные мешки под налитыми кровью глазами и пустое отчаяние. Перевожу взгляд с себя на Девона.
— Мне лучше, — говорю твердо. — Я готов.
Девон смотрит на часы, потом снова на меня. Он закончил, он уже отстранился от нашего разговора. Раньше он поступал так же с актерами из списка D, с которыми не хотел иметь дела. Он смотрел на часы, говорил, что у него встреча, что он вернется к ним позже. После их ухода он смеялся над тем, насколько они жалкие, раз поверили ему.
— Дружище, у меня встреча. Я перезвоню тебе позже.
Он тянется, чтобы повесить трубку. Он собирается меня бросить. Я достиг дна. Я действительно, действительно достиг дна.
— Не морочь мне голову, Девон. Скажи прямо. Я когда-нибудь снова буду играть Лиама Стоуна?
Девон вздохнул и опустил солнцезащитные очки.