— Ладно, приятель. Я не хотел говорить. По крайней мере, не сегодня.
Сегодня. Двадцать седьмое июня. День, когда я упал с высоты тридцати футов во время съемок и сломал пять позвонков в спине. Мне повезло. Я выжил.
Этот ужасный день — день смерти моей карьеры. И во всех остальных смыслах тоже.
— С тобой покончено, — говорит Девон.
— Больше никаких фильмов с Лиамом Стоуном?
— Больше никаких фильмов.
Я смотрю на себя сверху вниз. Бесформенное тело, потрепанная одежда. Я ведь уже это знал?
Провожу рукой по лицу, по щетине.
— А что насчет...
— Нет.
— Или...
— Нет.
— Я могу...
— Нет. Дружище. У тебя было два шанса. Ты сорвался во время съемок обоих. Это стоило миллионы долларов. Отставание от графика производства на месяцы. Никто тебя не наймет. Ты — обуза. Никому не нужен такой человек.
— Даже не...
— Нет.
И вот я сижу с пониманием, что все кончено. Я знал это. Знал не один год. Всё это просто медленное, постепенное, болезненное скольжение ко дну.
— Возьми рекламу геморроя. Ты можешь прокормить себя, хорошо зарабатывать на рекламе, играя на ностальгии.
— Мне не нужны деньги. Мне нужно...
— Лиам. Дружище. Знаешь, как тебя называют в городе?
Качаю головой. Я не хочу знать, но не могу заставить себя возразить, потому что в горле стоит ком.
— Старый придурок Стоун. Супер-ноль. Сумасшедший комический орешек Ку-Ку.
— Ладно, — мне не хочется больше ничего слышать. Но он продолжает.
— Есть одна шутка, которая ходит повсюду. Тук-тук.
Думаю, это та часть, когда я слышу, насколько полным и тотальным стало мое падение с голливудского олимпа.
— Кто там? — спрашиваю я. Мои плечи сгибаются в ожидании удара.
— Лиам Стоун, — говорит Девон.
— Какой Лиам Стоун?
Он смотрит мне прямо в глаза и говорит:
— Точно.
Девон дает понять смысл шутки. Какой Лиам Стоун? Именно.
Меня забыли. Я — бывший.
— Я ничего не могу сделать? — спрашиваю в отчаяние.
— Дружище. Ты разгромил съемочную площадку. Вышел из себя, у тебя случился какой-то безумный срыв, и теперь тебя зовут чокнутым. Я не могу исправить сумасшествие.
— Я не... — останавливаюсь.
Я вижу себя его глазами. Глазами всего мира. Я выгляжу как исчадие ада. Живу как отшельник. Мне нельзя доверять. Мои плечи опускаются. На мне лежит тяжелый груз, не имеющий ничего общего с календарной датой.
— Я свяжусь с тобой по поводу рекламы, — говорю я.
— Вот это мой мальчик, — говорит Девон. И, не попрощавшись, вешает трубку.
Я держу телефон, смотрю на свое лицо, все еще запечатленное в камере.
Когда-то оно украшало киноэкраны по всему миру. Когда-то его любили миллионы.
А теперь...
Я был как лампочка. Голливуд подключил меня к сети, и пока я ярко светил, они зарабатывали миллионы. Но как только потускнел, они вытащили меня и выкинули. Через пять секунд у них появилась другая лампочка, светившая так же ярко, как и я. Меня можно было заменить. Я не понимал этого, пока светил. Но для Голливуда актеры — не люди, а товар.
Я был товаром.
Но даже зная это, я бы все равно отдал все, чтобы вернуться. Чтобы снова блистать. Чтобы меня любили миллионы.
Глава 3
Джинни
— Передайте, пожалуйста, картошку, — просит Хизер.
— Конечно, — я поднимаю старинное блюдо с картофельным пюре. Энид всегда достает старинный фарфор, когда Хизер и ее муж приходят на воскресный обед. Я передаю Хизер блюдо, и она морщит нос.
— Как дела? — спрашивает она.
— Хорошо. — Много лет назад я поняла, что чем меньше говоришь Хизер, тем лучше.
Ее муж, мэр Джоэл Уилсон, усмехается и откидывается в кресле.
— Это хорошо. Очень хорошо. Я волновался, что нам придется искать для тебя работу.
Я улыбаюсь, что, наверное, больше похоже на то, как росомаха скрипит зубами. Я все еще работаю персональным тренером и фитнес-инструктором, на той же работе, что и последние три года. Как известно Джоэлу.
— В семье не должно быть безработных, — говорит Джоэл остальным за столом.
— Она не семья, — заявляет Финик. Он младший брат Хизер и ее подопечный с тех пор, как их родители умерли в прошлом году.
— К счастью, — отзывается Редж, сын Хизер. — Уилсоны — не неудачники. — Он немного старше Бин. У него пулевидная голова отца и характер матери.
— Мы ходили к Лиаму Стоуну, — сообщает Бин. Она подпрыгивает на своем месте, и несколько горошин скатываются с ее тарелки.
— Тсс, Беатрис, — укоряет Энид. — Не перебивай.
— Прости, бабушка. Но ты можешь в это поверить? Мы побывали в штаб-квартире Лиама Стоуна. Это было так круто, и мы скоро вернемся, и он подготовит меня к роли супергероя, и я не могу дождаться.
Энид бросает на меня острый взгляд. Я познакомилась с ней только после смерти Джорджа. Мы с Джорджем поженились через месяц после знакомства, а через две недели он умер. Я встретилась с его семьей, включая его маму Энид, в похоронном бюро.
Увидев меня в первый раз и пристально осмотрев, она заявила:
— Лучше бы он дал тебе умереть.
Я согласилась с ней. Мы с Джорджем поссорились, какая-то глупая ссора в начале брака, которая ничего не значила. Он был за рулем, я что-то крикнула, и он пропустил поворот на дороге. Мы перевернулись, упали в воду и... я не смогла выбраться. Он выплыл на поверхность. Он выбрался. Но мой ремень безопасности не отстегивался. Я вцепилась в него ногтями. Я боролась. Я безумно сопротивлялась. Знала, что умру. Это был конец.
Утонуть, это самая страшная вещь в мире, самая ужасающая... пока ты не перестанешь бороться. Тогда это почти приятно. Вот что меня пугает — это воспоминания о том времени, о том моменте, когда все стало спокойно, когда ничто больше не страшило меня, и не имело значения, выживу я или умру.
Но Джордж вернулся. Перед тем, как потерять сознание, я увидела его. Свет с поверхности окружал его, он плыл ко мне, его руки пробивались сквозь воду, он был таким жизнелюбивым, таким решительным и живым. Потом у меня кончился воздух. Я потеряла его из виду, я потеряла...
Очнулась в больнице. А он уже ушел.
Он не выжил. Когда он вернулся за мной, что-то случилось, он порезался, он был ранен, он истек кровью. Он истек кровью на траве, а я лежала без сознания рядом с ним. И, что... что я могла сказать его матери, женщине, которую я никогда не видела, которая винила меня в его смерти? Что я могла сказать? Ничего, кроме того, что согласна. Я тоже хотела умереть. Пока не поняла, что беременна Бин, и тогда я осознала, что должна жить и делать все возможное, чтобы защитить ее и обеспечить безопасность, счастье и жизнь. Ради него.
Но.
Я не справилась и с этим. С обещание Джорджу всегда заботиться о Бин, оберегать ее. Я не могу его выполнить, потому что у жизни другие планы. Верно?
Втыкаю вилку в мясо на своей тарелке и пилю его ножом. Постепенно снова настраиваюсь на разговор. Бин рассказывает им о трейлере Лиама Стоуна и о своей теории, что под ржавой односкатной машиной находится сверхсекретная база.
Бабушка Энид бросает в мою сторону укоризненный взгляд. Она не одобряет одержимость Бин супергероями. Совсем.