Дедушка Кларк сидит во главе стола. Он листает журнал с моделями времен Второй мировой войны. Хизер шепчет что-то на ухо Джоэлу, и он соглашается. Редж делает фуд-арт из своего картофельного пюре и гороха. А Финик играет в портативную видеоигру у себя на коленях под столом. Никто не обращает внимания.
Кроме...
— Это неподходящее занятие для Беатрис, — шипит Энид. — Хватит забивать ей голову этим мусором.
— Это не мусор, — возражает Финик. Он бросает свою игру на стол. За последние несколько месяцев он вырос почти на четыре дюйма, и его голос стал глубже. Он использует новую глубину, чтобы придать своему заявлению силы. — Если Бин хочет быть супергероем, пусть будет.
— Супергероев не существует, — говорит Энид.
Бин задыхается.
— Они не реальные. Только дети думают, что они настоящие, — встревает Редж. Он высунул язык в сторону Бин. — Мама собиралась позвать Лиама Стоуна на мой день рождения, но она сказала, что он теперь пьяница и не может находиться среди приличных людей.
Бин ударяет руками по столу и вскакивает.
— Возьми свои слова обратно.
— И не подумаю, — бросает Редж. — Супергерои не настоящие.
— Заткнись, маленький троглодит, — говорит Финик.
— Извинись, Фин, прямо сейчас, — требует Хизер.
— Нет. Ты не моя мать.
Хизер поджимает губы, и я замечаю, как пульсирует жилка на ее виске.
— Иди сюда, Бин, — шепчу я. Приглашаю ее забраться ко мне на колени. Обхватываю ее руками и прижимаю к себе. — Не расстраивайся, детка, — говорю я. — Герои реальны. — Я целую ее в голову.
— Конечно, существуют, — говорит Финик. Он бросает взгляд на Хизер. — Любой может стать героем. Просто нужно быть готовым сделать что-то самоотверженное.
Бабушка Энид роняет столовое серебро и отодвигает свою тарелку.
— Финик О'Коннор, единственное, чего можно добиться самоотверженностью, — это смерти.
Шум за столом прекращается. Все смотрят на напряженное лицо Энид и глубокие морщины вокруг ее постоянно сжатых губ.
Затем дедушка Кларк отодвигает свой стул назад. Стул громко скребет по деревянному полу.
— Хватит, — рявкает он. Глубоко втягивает воздух и смотрит на шокированное лицо мэра Уилсона. Отвращение Хизер. Злорадную усмешку Реджа. Непокорность Финика. Бин у меня на коленях. И свою жену Энид с ее плотно сжатым ртом.
— Достаточно, — он прочистил горло, — жаркого на сегодня. Кто-нибудь хочет пирога? Энид испекла пекановый.
Он уходит из столовой на кухню. Дверь за ним захлопывается.
— С дедушкой Кларком все в порядке? — спрашивает Бин.
Я глажу ее по голове костяшками пальцев.
— Конечно, в порядке. В полном.
— Он просто хочет, чтобы ты была принцессой, а не супергероем, — говорит Энид. Но в ее голосе нет огня, только пустая усталость.
— Я не хочу быть принцессой, бабушка.
— Как насчет того, чтобы вы, дети, пошли в гостиную и посмотрели мультики, — говорит Энид. — Мы принесем пирог через несколько минут.
Бин соскальзывает с моих коленей, и она, Редж и Финик отправляются на диван. Дом небольшой, одноэтажный, в стиле кейп-код, построенный в 1950-х годах. В нем две спальни, кухня, гостиная и одна ванная комната. Ковер цвета авокадо, стены отделаны деревянными панелями, и каждая поверхность загромождена наборами военных моделей дедушки Кларка и фарфоровыми статуэтками бабушки Энид. Иногда я пытаюсь представить, что Джордж вырос здесь, но не могу. В этом хаосе не так много его самого. Его детская спальня давно превратилась в мастерскую дедушки Кларка по созданию миниатюрных моделей, а бабушка Энид отдала все вещи Джорджа на благотворительность. Здесь нет ничего от него.
Раньше мне было грустно, но теперь я привыкла к этому. Я выросла на западе и никогда не видела, чтобы дом выглядел как-то иначе.
Мы с Бин живем в гараже. Он был на два места. Дедушка Кларк переделал его в однокомнатную квартиру, когда Бин поставили диагноз, и я поняла, что моя зарплата не покрывает всех медицинских расходов Бин, а также расходов на жилье. Не говоря уже о еде, страховании машины, бензине, коммунальных услугах, одежде, телефонных счетах, список можно продолжать. У меня не было денег. Энид и Кларк проявили доброту и предложили нам жилье. Я никогда не смогу отблагодарить их должным образом. Без их поддержки... не знаю, как бы я выжила.
Хизер прочищает горло и поворачивается ко мне.
— Серьезно, Женевьева. Хочу предупредить тебя. Я знала Лиама Стоуна, еще когда мы работали вместе. — Она теребит свои светлые волосы между пальцами и улыбается. Ей нравится упоминать всех актеров, с которыми она сталкивалась. — Он и прежде был плохим яблоком, а теперь он гнилое яблоко.
— Скорее маринованное, — добавляет Джоэл и смеется.
Энид фыркает.
— Я бы хотела, чтобы ты не обнадеживала Беатрис. Ложная надежда приносит больше вреда, чем ее отсутствие.
Я снимаю полотняную салфетку со своих коленей и кладу ее на стол. Накрахмаленная ткань царапается о мои пальцы.
— Спасибо за заботу, — говорю я.
— Твердолобая, — бормочет Энид.
Хизер протягивает руку и поглаживает ее. Энид посылает ей теплую улыбку. Я жду, что Энид скажет Хизер, что «она дочь ее сердца», но она ничего не говорит. В городе ни для кого не секрет, что Хизер и Джордж встречались пять лет и расстались всего за несколько недель до моего появления. Энид много лет мечтала, чтобы Хизер стала ее невесткой. Они как две капли воды похожи. Но я не местная, поэтому не догадывалась. За то короткое время, что я его знала, Джордж никогда не упоминал, что у него есть подходящая невеста в южном Огайо. После смерти Джорджа Энид и Хизер сохранили такую же близость, как мать и дочь. Воскресные ужины, дни рождения, праздники... Несмотря на то, что Джордж и Хизер не поженились, она занимает важное место в жизни его родителей. Она — дочь сердца Энид. И теперь Джоэл — приемный зять Энид, а Финик и Редж — ее приемные внуки.
— Как поживает этот мальчик? — спрашивает Энид. Мы все знаем, что она говорит о Финике. Она всегда называет его «этот мальчик».
— Джоэл снова поймал его, когда он тайком гулял. Он уходит в полночь и возвращается домой только в четыре утра.
— Ужасно, — говорит Энид.
— Он шляется не с тем людьми, — говорит Джоэл. — В следующий раз, когда мне позвонят из полиции, я не буду вытаскивать его из неприятностей.
Энид цокает:
— Бедный мальчик. — Затем она снова поворачивается ко мне. — Тебе нужно держаться подальше от этого Лиама Стоуна. Он не принесет ничего, кроме страданий.
— Единственное, о чем он заботится, это о выпивке, — заявляет Хизер.
Кларк приносит пирог, и все забывают о разговоре. Это пекановый пирог с бурбоном, и алкоголь обжигает мне язык.
Что мне делать? Что же мне делать?
Я слышу, как Бин смеется. Сегодня хороший день, она встала и двигается, смеется и общается. Но не каждый день бывает хорошим, а скоро может не быть вообще никаких дней.
Ни одного.
Я тыкаю в пирог, и бурбон снова поднимается вверх.
Что сказал Лиам Стоун? Не возвращайся, если не принесешь «Лагавулин»?
— «Лагавулин» — это ликер? — спрашиваю я.
Джоэл ахает.
— Это отличный виски. В пирог его не добавляют.