Тут же были заполнены анкеты, и он полетел, как на крыльях собирать бумаги. Но он еще не догадывался, какой сюрприз поджидает впереди.
Наступили первые зимние дни. Продолжая сторожить завод и потихоньку на дежурствах, вместе с ушлым напарником расхищать алюминий, Вова собрал необходимые документы и прошел медкомиссию в районном военкомате. Теперь оставался последний этап — областная медкомиссия. Капитан — пограничник всячески поторапливал его. Вместе с Вовкой оформлялись еще несколько ребят с его района. Игорь Агеев конечно забыл о желании служить, по крайней мере, не появлялся на комиссиях.
Наконец Вова примерно представлял, как будет дальше жить. Более или менее смирился с дальнейшими трудностями будущей семейной жизни. С Ольгой они пока не расписывались. Жили попеременно то у него, то у ее матери. Семья была какя — то более чем призрачная. Становилось ясно, что в принципе люди они чужие друг другу. Но по большому счету Владимир другого и не ожидал. Относился к этому спокойно, по философски. Многие люди живут в браке без всяких взаимных чувств, просто вдвоем лучше чем в одиночку. Вот, в общем, и все. Все планы на дальнейшую жизнь у Оли не шли дальше добычи материальных благ. Как и чем их будет добывать кормилец, роль которого отводилась Вове, ее мало интересовало. «Не важно, чем ты занимаешься, важно, сколько ты зарабатываешь», — к этому сводилась ее жизненная философия. Относительно оформления своего сожителя на службу она не высказывала ни радости, ни печали, ведь неизвестно пока, сколько он там будет зарабатывать. Но в принципе обещанная зарплата вполне должна была удовлетворить небогатую женщину. Сама Оля за свою недолгую жизнь дальше продавщицы не поднималась, хотя была по-женски не так уж глупа. Однако последнее время, перед знакомством не работала вообще нигде. А трудоустроиться с беременностью это вообще было нереально, поэтому Вовке и предстояло тянуть на себе весь воз. Казалось бы, обычные житейские трудности, но как тяжело было сознавать, что добывать кусок хлеба насущного придется опять экстремальным путем, где-нибудь в «горячих точках», или того хуже, влача солдатчину в воинской части дома.
Врач-невропатолог областной медкомиссии придирчиво рассматривала военный билет Владимира. Только что, эта женщина средних лет с равнодушно-усталым лицом признала годными к службе десяток юношей, всеми силами доказывавших свою неполноценность. Вова был уверен, что на фоне этих призывников, он выглядит образцом физического и душевного здоровья. И тут его ждало разочарование. Случилось страшное, он не попал пальцем в кончик носа, стоя в «позе Ромберга». Нет, не то чтобы совсем не попал, попал, но неуверенно. Вот это и заставило врача повнимательнее присмотреться к кандидату.
— Я не могу вас пропустить, — спокойным голосом произнесла врач. — У вас контузия. Вряд ли Вы сможете служить.
— Но, может быть… — пытался выиграть неравную схватку Вова. — Я это, припил вчера немного… — хватался он как утопающий за соломинку, — может поэтому…
Ему сейчас явственно представилась дальнейшая перспектива поисков заработка вслепую. И вообще, неужели тяжелая и неблагодарная работа за копейки более благотворна для здоровья, чем служба?
— Это не похмелье, — сказала врач. — Думаете, я не могу отличить похмелье от черепно-мозговой травмы?
— Поймите, — взмолился он, — мне же жить не на что. Тут хоть заработаю.
— Слушайте, — спокойно ответила врач, — заработать Вы сможете и тут. Могли бы за свои полученные деньги образование высшее получить. А то привыкли такие как вы по «горячим точкам» мотаться, да пьянствовать там. — И немного смягчившись. — Ладно, я ничего Вам писать пока не буду. Завтра снова придете, раз говорите, что с похмелья.
Удрученный Вова вышел из обл. военкомата и не знал, что же предпринять. Завтра пройти комиссию ему не светило тоже. Дома он с грустью посмотрел на Ольгу. Успокоить Владимира она явно не могла. Дежурные фразы: «Ну, ничего, как-нибудь, все будет хорошо», — явно не вселяли уверенность. Его часто удивляло, как многие люди живут годами в пустой, ни на чем не основанной вере в то, что все действительно образуется. Верят в какое-то чудо и годами ждут его прихода.
Он сам жил без розовых очков. С чего бы вдруг придет чудо, если ничего к этому не располагает? Странно сочетались во Владимире искренняя вера в Бога (хотя исправным христианином его назвать было затруднительно), он просто верил в Бога и как ни странно, разум находил доводы в пользу Веры. Но при этом в повседневной жизни, он начисто игнорировал вмешательство Провиденья, или правильнее сказать не рассматривал его всерьез. Тут он был материалистом поболее всех классиков Марксизма вместе взятых. Поэтому вместо пустых надежд стал думать, что же все-таки можно предпринять в такой крайне неприятной ситуации. И озарение пришло.