— Осознать свою вину и искупить грехи, — сказал Кюхён так спокойно, словно это было проще простого и он уже не раз выбирался из Нижнего мира после отбывания заслуженного наказания.
— Твоя теория несостоятельна, — осадил его Юно, убирая шпагу в ножны. — По ней выходит, что отправка грешников в Нижний мир — распространенная практика. Прекрасно. Человек раскаивается, получает прощение, возвращается домой… и рассказывает всем, где был и что видел. Но люди не знают, на что похож этот Нижний мир, значит, либо никто оттуда еще не выбирался, либо это сказка на уровне Зубной Феи.
— Чанмин, может быть, ты вспомнишь давний урок и дашь этому недоверчивому господину исчерпывающие объяснения? — предложил Кюхён.
Чанмин, виновато улыбнувшись, развел руками и сказал:
— Двадцать ударов бамбуковой палкой, учитель.
— Все с тобой ясно, лентяй. — Кюхён дал Чанмину легкий подзатыльник, и Юно демонстративно положил ладонь на эфес шпаги, но вынимать ее пока не стал. — Люди, возвращаясь из Нижнего мира, знают, что побывали там, но не помнят ничего, что в это время происходило.
— Да, вот оно! — Чанмин радостно ударил кулаком по ладони, будто тот факт, что он, по сути, попал в ад, сбрасывал целую гору с его плеч. — Что ж, давайте осмотримся. Вдруг этот мир не так уж плох, и здесь вполне можно обосноваться. Тем более, компания приятная, не правда ли? — Он подмигнул Джунсу.
— Приятная-то она приятная… — Художник задумчиво переступил с ноги на ногу, глядя на носки своих ботинок. — Как мне искупать свои грехи? Я не уверен, за что именно оказался тут… Может такое быть, что в Нижний мир попал не только тот, кто провинился, но и тот, перед кем он виноват?
— Не исключаю, — ответил Кюхён. — Чтобы человек мог не просто раскаяться в своей душе, но и добиться прощения того, кому он причинил боль.
— Тогда все понятно, — подытожил Джунсу. — Я должен загладить вину перед Ючоном, а ты, Юно — перед Дже. Мы обидели хороших, честных людей, которые нас любили, и теперь…
— Ерунда, — отрезал Юно. — Я никогда о таком не слышал, а уж поверьте, грешников в моем окружении хоть отбавляй.
— Все из-за того, чем мы с Кюхёном занимались, правильно? — предположил Чанмин. — Баловались магией, с духами дружили, но нарушили пару обетиков — и опа, наказаны и мы, и наши близкие. Билетики в ад на шестерых: получите, распишитесь.
— А вот это уже сомнительно, — нахмурился Кюхён. — Если только ты не просил богов, прости за выражение, вправить мозги твоим друзьям.
— Было дело, — ответил Чанмин. — Ничего, им полезно.
— Кстати, Кю, а какие обеты вы нарушили? — поинтересовался Джунсу. — Ну, если это не слишком личное…
— Ох, — засмеялся Кюхён, — нарушение было весьма приятным… Мы употребили в пищу мясо животного и занялись любовью.
— С Чанмином?! — рассвирепел Юно, снова приставляя острие шпаги к его шее. Маг вздрогнул и попятился. — Да как ты посмел прикоснуться к моей собственности?!
— Начинай искупать грех! — посоветовал Джунсу. — Чанмин — больше не твой, ты должен вернуть Джеджуна! Он очень страдает: говорил, что плакал, без снотворного уснуть не может! Кстати… — Художник огляделся по сторонам. — А где Дже и Ючон?..
— Может, остановишься? — спросил Джеджун.
— А тебе-то чего? — удивился Ючон, не прекращая свой «марш-бросок». — Ты ж на мне едешь.
— Ну, во-первых, мне неудобно висеть головой вниз, — заметил Джеджун. — А во-вторых, еще четверо давно отстали.
— Серьезно? — Ючон повернулся. Никого из друзей в поле зрения не наблюдалось. — Во засранцы, хоть бы предупредили!
— А ты прешь вперед, как танк, и не догадываешься оглянуться, — печально укорил его Джеджун. — Куда пропал тот внимательный, вежливый Ючон, которого я знал?
— Че, я когда-то таким был?
— Еще совсем недавно, между прочим.
— Ну, хуй знает, я такого не припомню.
Когда четверо догнали убежавших далеко вперед Ючона и Джеджуна, Чанмин немедленно поделился догадкой о грехах и Нижнем мире. Джунсу при этом добавил, что идея кажется ему достойной внимания, хотя и не укладывается в рамки его представлений об устройстве Вселенной, а Юно заявил, что если Кюхён все выдумал, то он — идиот, а если это правда, то они с Чанмином жестоко поплатятся за свои эксперименты с магией.
— Ерунда какая-то, — ответил Джеджун. Ему наконец разрешили идти пешком — после обещаний держать скорость выше средней. — Это похоже на похищение в разгар карнавала, и больше — ни на что.
— А я вот мог бы и поверить, — сказал Ючон, снова вынимая противоударный мобильный. — Эта хреновина работает, но связи никакой.
— Кстати, у меня тоже, — присоединился к нему Джунсу, рассматривая экран своего смартфона последней модели. — Он включен, но сети нет. Хотя, может быть, это просто из-за того, что мы далеко от города…
— Мой ловит в любой жопе мира, — улыбнулся Ючон, похлопав Джунсу по спине. — А вот в жопе другого мира, наверное, уже не может.
Некоторое время все шли в молчании. Джеджун один раз обо что-то споткнулся и чуть не упал, но тут же выставил руки вперед, как бы защищаясь от попыток Ючона вновь сделать из него пассажира.
— Не стоит тебе таскать тяжести, — тихо сказал он.
— Так ты ранен? — взволнованно спросил Джунсу. Идти в ногу с Ючоном было сложно, но он старательно семенил, чтобы не отставать и иметь возможность разговаривать без посторонних ушей.
— Ой, да херня, — отмахнулся тот. — Уже зажило все триста раз.
Снова наступила тишина, которую нарушали только шум проезжающих мимо автомобилей и болтовня Кюхёна за спиной: он пытался доказать Джеджуну, что тот действительно в другом мире.
— А ты… очень злишься на меня? — наконец снова заговорил Джунсу. Он еще никогда не просил прощения у тех, кого заставил страдать. Пожалуй, его не зря занесло в ад.
— Злюсь? — Ючон нахмурился. — А-а-а, Су, да плюнь и разотри. С кем не бывает-то.
— Прости, я повел себя, как эгоистичная сволочь, — сказал Джунсу, не зная, можно ли взять Ючона за руку. Если тот ее отдернет — это будет словно удар ножом в сердце и докажет, что «плюнь и разотри» — не более, чем бравада. — Я не должен был так поступать…
— Согласен, не должен, — с серьезным видом кивнул Ючон. — Но ты же понимаешь, что гандоном был, значит, больше такого не произойдет. Я прав?
С одной стороны, Джунсу хотелось разозлиться. Что еще за «гандон»? Отрезать бы языки всем тем бандитам, которые научили его мальчика так выражаться! С другой стороны, фраза прозвучала невероятно обнадеживающе. «Больше не произойдет». Ючон готов был дать ему второй шанс? Начать все сначала?
— А у тебя сейчас есть кто-нибудь? — пошел в наступление Джунсу.
— Это че, в смысле перепихнуться? — догадался Ючон.
— Это в смысле отношений, — перевел на приличный язык Джунсу.
— Нет, ты чего, какие отношения, — засмеялся Ючон. — Мне бы хоть не сдохнуть!
«Ну вот, приехали, — грустно подумал Джунсу. — Я точно знаю, что у бандитов часто есть любовницы, и опасность — не повод лишать себя радостей жизни. Он ни с кем не мог сойтись из-за меня… Черт, а ведь мне это приятно. Нехорошие мысли, нехорошие. Так навеки застряну в Нижнем мире.»
— Слышь, Су, а ты чего спрашивал-то? — Ючон весело толкнул его в бок. — Подкатываешь?
И что было отвечать? Семантика слова «подкатывать» не включала, по мнению Джунсу, желания исправить ошибки, залечить сердечные раны и вернуть то светлое чувство, которое Ючон явно решил похоронить. В то же время, лексикон Ючона, вне всяких сомнений, значительно обеднел за полтора года их разлуки. Вполне могло оказаться, что «перепихнуться» для него означало и секс, и романтические свидания, а «подкат» подразумевал как флирт, так и основательное восстановление разрушенных отношений.
— Можно сказать, «подкатываю», — согласился в итоге Джунсу.
— Ах ты Су, ах проказник! — Ючон взъерошил ему волосы. — А я не такая, я жду трамвая.
Джунсу не нашелся, что сказать. Только показалось, что начался серьезный разговор, способный привести к примирению, как они снова скатились в полнейшее непонимание. Наверное, стоило быть решительнее. Джунсу попробовал вспомнить то, как заканчивались мелкие ссоры Юно и Джеджуна. Но их пример ничем не мог помочь. Оба они были очень заботливыми и любящими, без труда признавали свою вину и прощали друг друга; впрочем, чего это стоило? Оглянувшись назад, Джунсу заметил, что Юно вышагивает рядом с Чанмином, а Джеджуна отделяет от них Кюхён, которому вообще ни до чего нет дела.