– Это – настоящая адская ночь, – пробормотал Аткинс, невольно сжимая кулаки, – этот голубоглазый немец подвергает нас, всех троих, смертельной опасности. Однако Джен права: мой уход действительно мог бы показаться подозрительным. Да они и скорее сговорятся, если между ними не будет свидетелей. В парке она, наверное, найдет Генри, больше ему негде быть!
Большой парк, напоминавший скорее лес, был весь залит лунным светом. Глубочайшая тишина прерывалась иногда тяжелыми шагами часовых, которые, по распоряжению капитана, караулили всю ночь. Они уже обошли все главные аллеи, не встретив ничего подозрительного, а затем, согласно отданному приказу, разделились, чтобы осмотреть боковые дорожки. Фридрих взял на себя левую сторону парка, другой солдат – правую, а третий – самую середину. Затем все трое должны были встретиться на террасе.
Держа ружье на плече, Фридрих медленно продвигался вперед; ему некуда было торопиться, так как при тихой ходьбе легче было исследовать местность. Поручения, в которых нужна была сообразительность, были не по силам недалекому солдату; но зато там, где требовалось пунктуальное исполнение приказа, никто не мог сравниться с Фридрихом в добросовестности и аккуратности. Дежурство в ту ночь явилось для Фридриха чрезвычайно кстати. Отданный капитаном приказ заставлял сосредоточить все внимание на том, чтобы ничто подозрительное не ускользнуло от взора часовых. Это обстоятельство невольно отвлекало Фридриха от мрачных дум о судьбе его дорогого профессора.
Он уже прошел часть парка и теперь находился возле белой статуи Флоры, освещенной луной. Капитан подчеркнул, что эта местность должна быть тщательно исследована, в особенности грот, который почти примыкает к подножию статуи. Фридрих шел в этом направлении, но вдруг у статуи остановился и быстро вскинул ружье. В нескольких шагах от него внезапно появилась какая-то светлая тень. Убедившись, что это – женщина, солдат снова положил ружье на плечо; но, прежде чем он успел окликнуть незнакомку, она повернулась лицом к нему, и при свете луны Фридрих узнал мисс Форест.
Прежнее подозрение снова охватило солдата: он упрямо продолжал считать этих трех американцев шпионами, и самым опасным лицом, по его мнению, была «американская мисс». То, что Джен – женщина, нисколько не смущало его, так как «американская мисс» по уму и хитрости не уступала любому мужчине. Странная встреча с молодой девушкой в парке в этот поздний час еще более усилила подозрения Фридриха.
– Что вам нужно здесь, в парке, мисс? – строго спросил он. – Вы должны быть осторожнее. Если бы я не узнал по платью, что вы – женщина, я выстрелил бы в вас. А теперь вы должны дать мне точный ответ: зачем вы здесь?
Джен, не обращая внимания на грозный вид Фридриха, подошла ближе и обрадованно воскликнула:
– Ах, это вы, Фридрих? Слава Богу, что я хоть вас нашла.
Фридриха нисколько не смягчило это «слава Богу». В своем служебном рвении он мог бы проявить грубость в отношении молодой девушки, но вовремя вспомнил прощальные слова своего господина, что и заставило его умерить суровость.
– Идите обратно, мисс, – сдержанно проговорил он, – я не могу допустить, чтобы вы прогуливались здесь.
Джен и не подумала исполнить приказание часового.
– Вы обошли весь парк? – живо спросила она. – А вы нигде не встретили мистера Алисона?
Подозрение Фридриха все возрастало.
«Как, и мистер Алисон тоже должен быть здесь? Весь этот американский сброд неизвестно зачем забрался сюда! Нет, тут дело нечисто!» – решил он.
– Мистера Алисона нет, – громко заявил он, – мы обошли весь парк и, если бы он находился здесь, увидели бы его. Он, наверное, где-нибудь в другом месте!
На лице молодой девушки появилось выражение ужаса.
– Боже милосердный, я, кажется, пришла слишком поздно! – с отчаянием пробормотала она.
Однако теперь не время было предаваться отчаянию. Встреча с Фридрихом заронила в ее душе луч надежды.
– А вы не знаете, куда пошел ваш господин? – спросила Джен.
– Нет, я этого не знаю! – сухо ответил солдат. – Слушайте, мисс, говорю вам совершенно серьезно, идите домой!..
– Поручик Фернов ушел в горы? – продолжала свой допрос девушка, не давая Фридриху окончить фразу. – Мне тоже нужно туда, я должна последовать за вашим господином.
Фридрих с негодованием смотрел на Джен.
– Клянусь Богом, вы не в своем уме, мисс! – воскликнул он. – Вы хотите пройти в горы? К французам, может быть? Будьте покойны, туда мы вас не пропустим, везде на дороге расставлены наши посты.
– Я знаю это, – спокойно возразила Джен, – а все-таки мне нужно пройти туда. Вы должны помочь мне: скажите мне пароль.
Фридрих был так поражен, что от изумления и негодования чуть не уронил ружье. Однако он быстро овладел собою, гордо выпрямился и с презрительным состраданием посмотрел на мисс Форест.
– Сейчас видно, мисс, что вы приехали из дикой, не боящейся Бога Америки, – проговорил он с чувством собственного достоинства. – Немцу-христианину не пришла бы в голову мысль о таком грехе. Вы хотите, чтобы я ради вас обманул наш караул, выдал вам пароль? Нет, вы не имеете ни малейшего понятия о том, что такое война и в чем состоят обязанности всякого военного человека.
Джен подошла вплотную к Фридриху и прошептала:
– Дело идет о жизни вашего господина; понимаете, Фридрих, от этого зависит жизнь вашего господина. Ему грозит опасность не со стороны неприятеля, а совсем другая; он ничего не подозревает, я одна знаю о ней. Если мне не удастся предостеречь его, он погибнет. Теперь вы понимаете, что я непременно должна видеть поручика Фернова?
На лице Фридриха появилось скорбное выражение.
– Я так и думал, – жалобно воскликнул он, – я так и знал, что нынешнею ночью произойдет несчастье.
– Оно не случится, если я своевременно извещу вашего господина о предстоящей опасности. Я успею сделать это, если вы только дадите мне возможность немедленно последовать за ним. Вы знаете теперь, Фридрих, в чем дело, и поможете мне, не правда ли?
Фридрих отрицательно покачал головой.
– Я не могу! – глухо ответил он, наконец. Джен с отчаянной мольбой посмотрела на него и почти простонала:
– Ведь я же говорю вам, что от этого зависит жизнь поручика Фернова, что он наверняка погибнет, если я не успею предупредить его. Неужели вы допустите, чтобы он умер, когда достаточно будет одного моего слова для того, чтобы спасти его? Фридрих, ведь вы видите, что с моей стороны нет никакого обмана, что только смертельный страх за жизнь поручика Фернова заставляет меня обратиться к вам с просьбой помочь мне. Из любви к своему господину дайте мне возможность проникнуть в горы.
Фридрих молча смотрел на молодую девушку. Он чувствовал в ее словах правду. Да, только смертельный страх выражало ее лицо; страх за жизнь Фернова заставлял эти губы с такой мольбой обращаться к нему. Крупные, тяжелые слезы покатились по щекам бедного солдата, но он еще крепче прижал к себе ружье и прошептал:
– Я не могу, мисс Форест, я не имею права покинуть свой пост, а если бы даже и имел, то не решился бы провести вас мимо нашей стражи, хотя бы даже от этого зависела жизнь моего господина. Не смотрите так на меня, не просите! Видит Бог, я не могу поступить иначе.
Джен отшатнулась от него, ее охватило отчаяние. Пропала последняя надежда спасти Фернова. Обязанности службы были для Фридриха выше его страстной любви к профессору. Да, Аткинс был прав, эти немцы – ужасны со своим непоколебимым чувством долга.
– Значит, Вальтер погибнет! – с отчаянием произнесла молодая девушка.
– Не искушайте меня больше, мисс! – с мольбой воскликнул солдат. – Фридрих Эрдман не может быть предателем.
Джен вздрогнула при этих словах; ее взор со страхом впился в лицо Фридриха.
– Как? Как вы сказали? Как ваша фамилия? – тревожно спросила она.
– Моя фамилия Эрдман. А вы не знали этого, мисс? Впрочем, ничего нет удивительного: вы только слышали всегда «Фридрих», и ничего больше.
Джен прислонилась к подножию статуи. Ее грудь бурно вздымалась; она не отрывала взгляда от Фридриха. На ее лице выражались одновременно и боль, и ужас, и ожидание какого-то огромного счастья.