Раздался звук, совершенно не похожий на выхлоп десятитонного самосвала. Звук оказался таким, каким должен быть выстрел из автоматического пистолета 38-го калибра. В первое мгновение у меня создалось именно такое впечатление, потому что С-Двойной-Фамилией грохнулся навзничь, точно я в него и впрямь выстрелил, и с ужасом воззрился на то место посреди своего живота, куда должна была угодить пуля, если бы она оказалась в моем пистолете.
Когда к нему пришло осознание того счастливого факта, что он на самом деле не ранен, я вспомнил про чугунный отливок в форме пистолета и наотмашь врезал ему по башке справа.
Потом я повернулся к Джулии. Она стояла ни жива ни мертва, точно гипсовая аллегория «Изумления».
— Выбеги на лестничную площадку, — приказал я. — Сделай вид, что ты слышала выстрел и что стреляли где-то наверху, тебе ясно? Ты же классная актриса! Действуй!
Она с блеском сыграла и эту роль. Я запер за ней дверь и, прислушиваясь к испуганным голосам на лестнице, поволок мистера Двойную-Фамилию в комнату. Там обнаружилось древнее кресло с изогнутыми деревянными подлокотниками. Я впихнул обмякшее тело в это кресло и, воспользовавшись найденным на полу мотком упаковочной бечевки, привязал его запястья к подлокотникам, голени — к ножкам, а туловище к спинке кресла. Я очень спешил, да и к тому же такая работенка не принадлежит к числу моих любимых занятий: я даже рождественский подарок не могу нормально упаковать, что уж говорить о человеке! Словом, все мои упаковочные манипуляции вряд ли могли бы задать неразрешимую задачку для Гарри Гудини, хотя я к этому и не стремился. Просто мне хотелось обездвижить этого умника на то время, пока я буду задавать ему вопросы.
За дверью между тем суматоха достигла своего апогея и постепенно утихла. Полицию никто не вызвал, а выбежавшая на лестницу толпа состояла в основном из проституток и их клиентов, которые, естественно, не хотели поднимать шума. Я слышал, как Сюзетта громко прошлась по адресу чертовых русских коммуняк, но, по-моему, никто особо не обратил внимания на эту наводку. Когда все стихло, Джулия тихонько постучала в дверь, и я ее впустил.
— Оказывается, пистолет был заряжен холостыми, — сообщила она.
— А ты не знала?
— Откуда мне было знать? Боже, ну и страху же я натерпелась! Я случаем не поседела?
— Нет.
— Удивительно! По-моему, он приходит в себя, Эван.
И впрямь он очухался. Его глаза уставились сначала на меня, потом на Джулию. Он безуспешно попытался раскачать кресло и снова просверлил взглядом Джулию.
— Ах ты дрянь! — злобно процедил он. — То-то я подумал: что-то больно клевая чувирла клюнула — как бы это не подстава…
Я предложил Джулии вызвать такси и поехать домой. А она сказала, чтобы я не болтал глупостей, потому что ей не меньше моего хотелось услышать его рассказ. Тогда я заметил, что Найджел будет беспокоиться, а она сказала, что Найджел в театре.
— Тебе это может не понравиться, — предупредил я.
— Еще как понравится, Эван! — возразила она.
С-Двойной-Фамилией, или как там его, тотчас уставился на меня.
— Ах, Эванс! Поздравляю, мистер Эванс! Сегодня тебе подфартило! — Голос у него вовсе не был печальным. — Чем это ты в меня шмальнул?
— Холостым.
— Холосты-ым? — Он расхохотался. — Это клево, фраерок. Это я запомню! Холостым!
Я взял складной стул и сел напротив него.
— Тебе придется вспомнить еще кое-что. Во-первых, свое имя.
— Уиндэм-Джонс, мистер Эванс.
— А не Смайт-Карсон?
— Это еще кто такой, мистер Эванс?
Закрыв глаза, я сделал паузу и продолжал.
— Ты должен ответить на несколько вопросов. Лично ты меня не интересуешь. Мне от тебя нужна только информация. В Лондоне недавно была молодая американка Федра Харроу. Возможно, она тебе знакома под именем Деборы Гурвиц. — И я показал ему фотографию. — Я хочу знать, где она и что с ней случилось.
— Рад стараться! — осклабился он. — Дай-ка еще разок взгляну на фотку! — Он прищурился, как бы припоминая. — Уж и не знаю, как вам помочь, мистер Эванс. В жизни не видал этой курицы. То есть ни сном ни духом… И про Федру и про Дебору без понятия! Извини, брат.
Я угостил его левую скулу рукояткой пистолета, отчего голова мистера С-Двойной-Фамилией мотнулась вбок. Я услыхал, как Джулия с шумом сглотнула слюну, но Человек-в-кресле не проронил ни звука. Кривая улыбка снова заиграла у него на губах, а в холодных глазах заблестела стеклянная пустота.
— Часа через два-три тут вскочит фингал. Синий такой, с багровыми краями.
— Где девушка?
— Да не знаю я никакой девушки, мистер Эванс! Чой-то не припоминаю.
Я перебросил пистолет в другую руку и ударил его по правой скуле. Я заранее знал, что рано или поздно он сдастся, поэтому на сей раз ударил посильнее.
— Ну вот, теперь мы добились симметрии, — сказал я.
— Учти: я двужильный!
— А я неутомимый.
— Неужели? — Он скрипнул зубами и заговорил свои другим тоном. — Слушай сюда, сучий потрох! Меня обрабатывали профессионалы. У тебя кишка тонка меня замочить, а я буду сидеть в этом гребаном кресле и можешь дубасить меня сколько тебе влезет. Хоть обкакайся!
Я занес пистолет над его головой, но он даже не моргнул. Тогда я повернулся к Джулии. Она стояла у дверного косяка, бледная, с мученическим выражением лица. Уму не постижимо: я привязал этого ублюдка к креслу, а он имеет наглость поучать меня. Джулия еле жива от ужаса, а я бессилен что-либо сделать. Тут я сделал глубокий вдох и представил себе обнаженную Федру, которую после жутких пыток которую поволокли на костер. Я попытался раскочегарить в себе звериную ярость, но эта попытка ни к чему не привела. Это чувство либо возникает, либо нет. Но его невозможно вызвать простыми заклинаниями.
Тогда я сказал Джулии:
— Теперь ты видишь, в чем проблема? Ты ее обозначила раньше. Он меня не боится. Потому что я не воплощаю звериную жестокость. У меня не тот имидж.
— Эван…
— Вот если бы я сам сидел привязанный к этому креслу, а этот ублюдок задавал мне вопросы, ему бы не пришлось меня долго обхаживать. Стоило бы Двойной-Фамилии пару раз рыкнуть, и я бы у него запел соловьем! — Я поразмыслил еще немного. — Вот что, Джулия, езжай-ка домой. Тебе не стоит смотреть на то, что произойдет дальше.
— Я никуда не поеду.
— Езжай домой. Сейчас же!
Она отрицательно покачала головой.
— Негативный имидж, — подумал я вслух. Я вышел из комнаты и стал слоняться по квартире. Я пытался представлять себе, что за субъект мог снять квартиру в борделе — и другие комнаты дали мне ответ на этот вопрос. В этой квартире жила шлюха, и этот С-Двойной-Фамилией просто снял у нее эту квартиру на сегодняшний вечер. В стенном шкафу висела женская одежда, а в спальне и в ванной были разбросаны баночки с кремом и тюбики с косметикой. Порывшись в ящиках кухонного серванта, я наткнулся на нечто среднее между кухонным ножом и тесаком мясника. Похоже, им шинковали капусту.
Потом я нашел в шкафчике в ванной рулон широкого скотча и отрезал тесаком несколько кусков длиной сантиметров в пятнадцать и склеил их вместе несколько раз крест-накрест. Потом вернулся в гостиную, застав пленника в той же позе.
— Даю тебе последний шанс, — заявил я, на что он посоветовал мне уйти очень далеко. Тогда я залепил ему рот крестом из широкого скотча.
— А это что такое, Эван?
— Кляп. Чтобы он не орал.
Я стал дергать свободный конец бечевки, пока не вытянул его на достаточную длину, чтобы обвязать им раз пять вокруг правого указательного пальца мистера С-Двойной-Фамилией. Джулия спросила, что я делаю.
— Накладываю жгут, — отвечал я.
— Зачем?
— Чтобы кровь не хлестала, когда я отрежу ему палец. Выйди в другую комнату, Джулия. Если не хочешь уезжать, оставайся, но прошу тебя: уйди отсюда к чертовой матери!
И она ушла. Я успел заметить выражение ее лица. Выражение было такое, как будто ее сейчас вырвет. Я взял тесак и взглянул на мистера С-Двойной-Фамилией. В его взгляде и следа не осталось от прежней холодной самоуверенности.