В Лесу вспыхнуло второе солнце, нет, множество маленьких, но безумно ярких, поглотивших двухсотуровневых рейд-боссов за одну секунду.
Пятьдесят четыре.
— Блять… — охнул бог смерти, прижимая ладонь к груди. Его мана, и без того нестабильная, пришла в полный хаос. Перед ним выступил Габриэль, доставая из разорванного рукой пространства белоснежное копьё.
— Мне жаль, Деймос, — выдохнул бог света, закручивая корпус и бросая оружие в меня.
Пятьдесят три.
— Мне тоже, Габриэль, — кивнул я. — "Взор Бездны".
Копьё поглотил густой серый туман, направившийся к оставшимся богам. Раздался звон — струны арфы под тонкими пальцами Кары завибрировали, создавая тонкий серебристый барьер, о который туман разбился, разбегаясь в стороны. Я хмыкнул, припоминая, сколь велика сила богини судьбы. Тем интересней воевать, верно?
Пятьдесят два.
— Хватит! — вышел вперёд Оменор, рисуя в воздухе чародейские круги. С его скоростью это заняло меньше секунды. — Гроб Времени!
— А ты серьёзен, да, Оменор? — улыбнулся я, с хохотом резанув воздух перед собой ребром ладони. Что-то невидимое, неощущаемое взорвалось россыпью серебрянных искр, ещё раз осветив поляну. — Хорошо!
Пятьдесят один.
— О… Одним движением?! — охренел бог времени, пятясь назад. Я шагнул вперёд, сокращая дистанцию между собой и шестёркой богов.
Драгор ударил следом чёрным силуэтом с алыми всполохами, разбившим щит… И остановившимся, не в силах выдернуть меч, который я поймал кончиками пальцев. Пусть эта минута запомнится вам навсегда, ублюдки. Отодвинув божественный клинок, я ударил — просто, кулаком, прямо в перекошенную рожу бога крови и войны. Удар смёл его в лес, пробив его тушей несколько стволов. Я вдохнул гарь и пыль, продолжая улыбаться.
Пятьдесят.
И шагая ещё ближе к застывшим Каре с Эвелин. Габриэль, обрушив на меня ещё несколько гигантских столбов света, атаковал в лоб золотой молнией, призвав ещё один меч — Истину Веры, артефакт, разгоняющий любую тьму.
Сорок девять.
— Для светлого бога ты слишком открыт для тьмы, — хрипло рассмеялся я, пинком отбивая полыхавший маной меч. Встав на ноги, взял потерявшего баланс Габриэля за горло, сжимая хватку, чтобы заставить его трепыхаться над землёй.
Сорок восемь.
— Прекрати! — ударила беспорядочной мелодией Кара. Звуковые волны били ещё сильнее, заставив меня выпустить бога света и уйти в сторону, выставив ладонь вперёд. — Остановись, Деймос! Ты не знаешь, что творишь!
Сорок семь.
— А вы — боги? — склонил я голову, поглощая звук, оставлявший на земле глубокие борозды. — Что для вас жизнь одного смертного? Вы не знаете, какую боль приносите, играя в свои игры. Никто не показывал вам, что значит настоящая расплата. До сегодняшнего дня.
Сорок шесть.
— Ты… — подала голос Эвелин. — Ты настолько дорожишь той девочкой, что готов объявить нам войну?
Сорок пять.
— Я уже говорил об этом Дог, — посмотрел я на Кару, чьи руки дрожали возле струн музыкального инструмента. — Кто бы не встал у меня на пути — боги, смертные, живые, мёртвые, я сокрушу их всех. Даже если для этого мне нужно будет перестать быть человеком.
Сорок четыре.
— Что вы его слушаете, — вышел, покачиваясь, из-за деревьев Драгор, поправляя помятую чёрную броню. Алые прожилки сияли, исцеляя его тело. — Он посмел поднять на нас руку. Есть лишь одно наказание за подобное богохульство!
Сорок три.
— Ты всегда был отвратительным сукиным сыном, — выдохнул я, качая головой. И щёлкнул пальцами. — "Мерцание тьмы".
— НЕТ!!! — заорал Драгор, пытаясь разрезать бесплотные силуэты, копировавшие его движения. Они обступили бога крови и войны, заставляя отступить в лес в бесконечном сражении.
Сорок два.
Какое-то время из леса раздавались звон и ругательства, но вскоре всё стихло.
Сорок один.
— Драгор… — прохрипел Габриэль, поднимаясь за моей спиной. — Был повержен?
Сорок.
— Что ты такое?! — зарычал Оменор, поднимаясь с помощью Доккадена, поддержавшего бога времени и вечного цикла. — Как один смертный способен противостоять богам?!!
Тридцать девять.
— Моё имя Деймос, — вежливо поклонился я.
Тридцать восемь.
— Пожиратель богов.
Эвелин, Кара, Оменор и Доккаден вздрогнули. Их лица побелели, как только они осознали всю чудовищность титула, который я носил. Получить его можно было лишь одним способом — самостоятельно прикончить бога. Не его воплощение, не его аватар, а его душу. Всего несколько чар существовало в Кристар, способных поглотить нечто столь эфемерное. И две штуки из них принадлежали мне.