— Кости сохрани, — поднялся и вышел из-за стола Окиус. — Валюта универсальная, много где высоко ценится. За души покупается многое — в том числе то, что устроит тебя, ещё живого.
— Извини, — только и выдохнул я, вставая вслед за некромантом и кутаясь посильнее в плащ-накидку. В голове трезвонили достижения, но я игнорировал их, с грустью глядя в потускневшие рубины последнего скелета. Да, они мрази, но и их можно было понять. Когда дружишь столько лет, а потом дружба прекращается за какой-то час… Это хреново. Даже очень.
— Ты не виноват, — покачал головой скелет. Да нет, виноват ещё как — если бы я не выигрывал, вы бы не пересрались. Да и соврал я вам, чтобы спасти собственную шкуру и выполнить квест. — Нам надо двигаться дальше, если хотим развиваться и служить нашему господину. Я, наверно, останусь здесь. Кому-то надо следить за Лесом Мертвецов…
Он что-то взял среди костей на своём алтаре, а потом повернулся ко мне, держа в протянутой пожелтевшей ладони маленький серебряный крест, покрытый запёкшейся чёрной кровью. Не раздумывая, я принял подарок, взвесив его в руке — тяжёлый, несмотря на размер. Пока что игнорируя описание предмета, выскочившее в окошке перед лицом, я обратился к Окиусу:
— Что это?
— Вы, живые, называете это реликвией, — накинул капюшон робы некромант, скрывая своё лицо. — Для нас, высших некромантов, это простая безделушка. Если дорога приключений вновь заведёт тебя в Лес Мертвецов — с ней тебя не станут трогать наши слуги, если ты сам не спровоцируешь их. Считай это благодарностью… За сочувствие. Мы холодны и неживы, но даже нам иногда хочется тепла.
— Спасибо, — кивнул я, пряча крест в карман плаща вместе с оставшимися костями. Скелет же развернулся к своему постаменту, исчезая в очередной вспышке портала.
А я пошёл обратно, даже не пытаясь взять что-то с алтарей некромантов: себе дороже. Щит с дубиной отправились в инвентарь — мне они в ближайшее время не понадобятся. Поднимаясь по лестнице, оглянулся, в последний раз окидывая взглядом серую башню, на дне которой плескалась чёрно-фиолетовая субстанция. Три одиноких алтаря, стол с разбросанными картами и человеческими костями, черепа кругом… Грустное зрелище. Пусть и мерзкое. Продолжив подъём, я добрался до утёса, на который попал после телепортации. Там, где ранее была пустота, стояла такая же костяная дверь, что и снаружи. Прикоснувшись к колену-ручке, я закрыл глаза, открыв их уже на болоте.
Пахло грязью, гнилой плотью и плесенью. А ещё было тепло — плащ-накидка тоже отправился в инвентарь, предварительно отдав мне реликвию Окиуса. Я выдохнул, добираясь до ближайшей кочки и прижимая задницу, чтобы ещё раз выдохнуть, теперь — с облегчением. Мне было очень страшно. Несмотря на преимущество, несмотря на неожиданно лёгкий квест, мне было просто до усрачки страшно. Кстати говоря… Помыться бы. Сомневаюсь, что в этом месте есть чистое озеро или хотя бы ручей. Тут всё гнилое, старое, рыхлое и ветхое. Деревья, земля, твари, воздух. Эх, блин. Вроде всё так хорошо, даже жив и цел остался, вот только чувство тоски за трёх некромантов никуда не уходило. Что ж я за человек-то такой… Даже ублюдкам сочувствую.
Говорил же, что быстро и легко привязываюсь к неписям. Хотя какие неписи — эти вполне себе живые. Точнее, неживые. Ну, понятно.
Теперь стало очевидно и ещё кое-что: мир вокруг был по-настоящему реальным. Куда реальнее, чем это было в игре. И дело даже не в отсутствии восстановления здоровья, нет. Эмпатия, которую проявляли неписи, была вполне себе человеческой. Или человеческой до той степени, до которой возможно. Я ни разу не слышал, чтобы какой-то враждебный моб* отдавал чемпиону артефакт просто за проявление чувств, в которых нуждался, в ситуации, вызванной самим игроком. Это за гранью искусственного интеллекта, такое может исполнить только реальный разум, без оков программного кода. Видимо, моя одна жизнь имела и свои плюсы, ведь я попал не совсем в игру.