С удивлением и облегчением она заметила, что никто от нее ничего не ждет, кроме рутинной работы, несмотря на то что людей на борту не хватало. Питак давала ей бесконечные списки деталей и механизмов, наличие которых нужно было проверить на складе, и записи о продвигающихся работах на "Рейте", которые нужно было ввести в компьютер. Эсмей понимала, что это рутинная работа клерков, обычно подобными вещами занимались старшины и капралы. Но она ничуть не расстраивалась из-за этого. Она целиком посвящала себя выполнению этих заданий. Что это был за приступ бешеной энергии, когда она решилась пробираться через весь корабль, взялась за командование вражеским судном, потом еще сражалась с врагом? Теперь от него и следа не осталось. Пусть другие заботятся о том, как доставить "Коскиуско" в галактику Династий, где базируются остальные корабли Флота. Пусть кто-нибудь другой беспокоится о ремонтных работах на "Рейте", о всяких там повреждениях и даже о раненых. Она не может даже думать об этом.
Во время следующего сеанса Эсмей снова начала защищать своих родственников:
- Они не знали, что делают.
- Тебе снились кошмары. Ты говорила, что так сильно кричала во сне, что тебя выселили в самый дальний конец дома...
- Не выселили...
- Чтобы маленькая девочка спала одна так далеко ото всех остальных? Самое настоящее выселение. И в тебе произошли перемены, которые любой здравомыслящий взрослый человек расценил бы как реакцию на стресс. Так ведь?
Себ Корон рассказывал ей, что до того времени она с удовольствием ездила верхом. Что она была открытой, не по годам развитой, энергичной, хотела все знать и все делать... Но все дети в какой-то момент навсегда перерастают радостную пору раннего детства. Она попыталась объяснить это Ални, а та по-своему интерпретировала все, что произошло.
- Если поведение ребенка меняется внезапно, тому всегда должны быть причины. Постепенное изменение не так сильно заметно. Когда человек сталкивается с новыми событиями, с новыми переживаниями, то он, естественно, меняется. Но внезапные перемены не происходят на пустом месте, просто так. Родственники должны замечать такие перемены в ребенке и пытаться найти причину, их вызвавшую. В твоем случае они эту причину прекрасно знали.
- Но все это было не связано... Они говорили, что я просто стала лентяйкой...
- Маленькие дети не становятся лентяями просто так. Это взрослые называют так поведение, которое им не нравится. До того момента ты любила ездить верхом... потом перестала и даже забыла, что когда-то любила это делать. И ты думаешь, это не было связано с тем случаем?
- Думаю... что, наверное, связано. - Она дернулась - так лошадь пытается согнать с себя надоедливых мух.
- Ты не помнишь, тот человек напал на тебя в помещении или на улице?
- Все здания были разрушены... полностью или частично, но разрушены... я забилась в угол, стены скрывали меня... я ведь была маленькая... там была солома, и я спряталась в ней.
- Какой там был запах?
Она потянула носом воздух... опять, опять тот запах, не дым, а тот, другой.
- Пахло хлевом, - тихо сказала она, так тихо, что ее было почти не слышно. - Рядом был хлев. Пахло как дома...
- Поэтому-то ты там и спряталась. Ты вышла на запах, на знакомый запах, там было не так страшно. И именно там, где тебе казалось, что ты в безопасности, ты ведь помнишь, что запахи напрямую связаны с эмоциональным центром мозга, на тебя напал человек в форме, которая до этого тоже всегда ассоциировалась у тебя с безопасностью и защитой. Разве странно, что после этого ты не могла убирать в конюшне?
Снова удивление.
- Да, дело было не в лени, - сказала она. - И я не боялась лошадей...
- Нет, конечно. Память подсказывала тебе, что хлев - это на самом деле не безопасное место, что там могут происходить страшные вещи, особенно если тебя зажмут в угол, С тобой все было в порядке, Эсмей. Ты просто пыталась инстинктивно обезопасить себя.
Уши все слышали, но разум отказывался принимать услышанное.
- Но я же должна была...
- Боже мой! - Анни подняла вверх руку. - Во-первых, ты не могла уже ничего в себе изменить, как слабый компьютер не может изменить программу, которую ты в него загружаешь. Часть мозга, которая отвечает за выживание, и есть такой слабый компьютер. Он может только реагировать на сенсорные реакции опасности и голода. Если бы ты вовремя прошла соответствующую терапию с применением нейроактивных препаратов, можно было бы избежать самых страшных последствий... Но все равно следы бы остались. Это и есть жизнь, в конце концов. Поэтому запрещается полностью стирать события из памяти людей.
- Вы хотите сказать, что я обречена носить это в себе всю оставшуюся жизнь? - Зачем тогда вообще нужна терапия?
- Не совсем так. То, что мы делаем сейчас, то, что ты шаг за шагом все вспоминаешь и проживаешь заново, намного облегчит твое восприятие. Существуют лекарственные препараты, которыми мы можем воспользоваться, чтобы стабилизировать твое состояние и поставить некоторый щит между твоими теперешними ощущениями и уже ставшими привычными связями, до тех пор пока не образуются новые.
- А как же кошмары?
- Они постепенно будут ослабевать, может, даже совсем прекратятся. Хотя, если ты попадешь в стрессовую ситуацию, все может возобновиться. Но при постоянном внимании с твоей стороны ты будешь в состоянии изменить ход своих мыслей и сможешь проявляться максимально и как человек, и как офицер.
- Мне не хочется принимать лекарственные препараты, - призналась Эсмей.
- Хорошо. Те, кто легко принимает лекарства, обычно уже довели свои нервные клетки до полного изнеможения. Тебе не обязательно хотеть их принимать. Нужно только доверять мне. А я знаю, когда это будет необходимо.
- А можно обойтись вообще без лекарств?
- Можно. Тогда процесс будет более медленным и сложным, а исход не гарантирован. Почему ты боишься лекарств? Неужели думаешь, что превратишься в эдакого героя фильма ужасов, который ходит-бродит по сумасшедшему дому, шаркая рваными тапочками?