Тузов и Кривенко ползли рядом, чуть уступом от них Липатов. Иногда Николай отрывал голову от земли, прислушивался: туда ли они ползут? Но по шуршанию бурьяна, тяжелым вздохам и чуть уловимому побрякиванию оружия определял, что товарищи поблизости.
Свисток раздался неожиданно. Атака! Тузов и Кривенко поднялись первыми и, увлекая своим примером товарищей, побежали в гору. Они спотыкались, падали, поднимались и снова бежали. Рядом, стреляя на ходу, бежали солдаты, они кричали ура. Вот они поднялись на холм, Николай прыгнул в окоп, установил пулемет и резанул по вражеским траншеям прицельным огнем. Над высотой прочертила дугу зеленая ракета, за ней в предутренней дымке появились две белые. Это сигнал на левый берег, что освобожден еще клочок советской земли.
Из пяти человек пулеметного расчета остались в живых Тузов и Кривенко. А от двух батальонов достигли высоты всего двадцать автоматчиков и пэтээровский расчет в составе двух человек.
Тузов обернулся на голос лейтенанта.
— Ну, как, орлы, все собрались? Видели, как фрицы драпанули? Но радоваться рано. Фриц очухается и пойдет в атаку. Так что будьте начеку. Задача — держать круговую оборону. За Днепром для нас земли нет!
Из рощи вырулили танки и устремились к высоте. За танками шла пехота. Вокруг холмика тотчас стали рваться снаряды. Десантники приумолкли. В окопах и траншеях поселилась ждущая тишина.
Тузов не спускал глаз с вражеской пехоты, выбирая момент, чтоб отсечь ее от танков. Вот головной танк подошел к подножью холма, еще двести метров — и он ворвется на холм. Один за другим из-за танка выскочили несколько немцев и метнулись на высоту. Тузов нажал на гашетку, хлопнул выстрел противотанкового ружья. Неожиданно у подножья холма стали лопаться снаряды: это наши артиллеристы своим ураганным огнем накрыли вражеские танки. Несколько машин сразу загорелось. В прорвавшийся на холм танк лейтенант Батов метнул связку гранат. На танке взметнулось пламя. Сквозь завесу огня на высоту прорвался второй, но и он зачадил. Чуть левее чадящего танка показался третий. Он остановился, словно раздумывая, повел стволом пушки влево, вправо, потом развернулся и понесся к роще.
— Скатертью дорога! — крикнул вдогонку Кривенко. — Микола, стегани вон по балочке. — Семен вытянул руку в сторону балки, по дну которой поспешно отступали гитлеровцы. Тузов быстро развернул пулемет и дал вдогонку несколько длинных очередей.
Семь раз в этот октябрьский день поднимались гитлеровцы в атаку и каждый раз откатывались назад, оставляя на склоне холма убитых и раненых. Но бой ни на минуту не стихал. У подножья холма пылали «тигры», чадили два «фердинанда». Тяжело было горстке советских храбрецов вести этот неравный жаркий бой. Земля вокруг безымянной высоты иссечена пулями и осколками, изрыта минами и снарядами. Казалось, ничего живого не осталось на этом безымянном холмике. Но как только враг поднимался в атаку, его встречал прицельный огонь тузовского пулемета. А рядом солдат Сабиров, по-хозяйски расходуя каждый патрон, плавно нажимал на спусковой крючок. Хлопал выстрел, Сабиров радостно вскрикивал:
— Еще один фриц отвоевался! — и опять, прищурившись, выбирал цель.
Не одна сотня гитлеровцев закончила свой поход у подножья этой безымянной высоты. Но и силы защитников холма с каждым часом таяли. А мины и снаряды врага кромсали истерзанную землю. Многие автоматчики убиты, у других кончились патроны. Замолчало противотанковое ружье. Весельчак и балагур Мустафа Сабиров лежит в траншее с простреленной грудью. Рядом с ним, с запекшейся кровью на виске, лейтенант. Чуть в стороне под солдатской палаткой вповалку лежат убитые автоматчики.
Двое, всего двое осталось, раненый Тузов и солдат Кривенко. Они хорошо помнят слова замполита: «Там, где остался хоть один советский солдат, — гарнизон. Там, где имеется хоть один уцелевший окоп, — крепость». А их двое — это вдвойне крепость.
Кривенко взял в руки пулеметную ленту и тяжело вздохнул:
— Микола, последняя.
— А гранаты есть?
— Да тоже не густо. По паре на брата.
— Приготовь и их, — Николай нажал на гашетку пулемета.
Ринувшиеся на холм фашисты залегли, но продолжали поливать раскаленным металлом оживший холмик.
Выпустив последнюю ленту, Николай взялся за гранату.
— Сема, подпустим поближе и фуганем.
— Есть! — отозвался Кривенко и, чуть приподнявшись на правом колене, приготовился метнуть гранату. В этот миг из-за Днепра вновь ударили пушки. С левого берега Днепра шла помощь советскому десанту.